Он замолчал и опять вытер лицо. Глаза девушки подымались и опускались вместе с его рукой.

— Морни угрожал вам? — спросил я в наступившей тишине.

Мердок покачал головой:

— Он сказал, что ему нужны деньги, срочно нужны, и чтобы я достал их где угодно и как можно скорее. Но не угрожал. Он вел себя вполне прилично. В создавшейся ситуации.

— Где это было?

— В клубе «Веселая долина», в его кабинете.

— Там был Эдди Прю?

Девушка перевела глаза с Лесли на меня.

— Кто такой Эдди Прю? — хриплым голосом спросила миссис Мердок.

— Телохранитель Морни, — ответил я. — Вот видите, миссис Мердок, кое-что мне все-таки удалось за вчерашний день выяснить. — Я выжидательно посмотрел на ее сына.

— Нет, его я не видел, — сказал он. — Конечно, я знаю его в лицо. Такие лица запоминаются. Но вчера его не было.

— Это все? — спросил я.

Он посмотрел на мать. Та резко ответила:

— Вам мало?

— Как сказать. Где монета сейчас?

— А где она, по-вашему, должна быть?

Меня так и подмывало сказать им, где она, — чтобы только посмотреть, как старуха подскочит. Но в последний момент я сдержался.

— С монетой, стало быть, все в порядке, — сказал я.

— Поцелуй мамочку, сынок, и можешь идти, — устало проговорила миссис Мердок.

Лесли послушно встал, подошел и поцеловал мать в лоб, а та похлопала его по руке. Опустив голову, он вышел из комнаты и неслышно прикрыл за собой дверь.

— Пусть он продиктует вам то, что сейчас говорил, — сказал я Мерл. — Сделайте копию, и пусть распишется.

Девушка удивилась.

— Только этого не хватало, — огрызнулась старуха. — Ступайте к себе, Мерл. Я хотела, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре. Но если еще хоть раз проговоритесь, сами знаете, что будет.

Девушка встала и улыбнулась своими блестящими глазами:

— О да, миссис Мердок. Больше этого не повторится. Никогда. Даю слово.

— Очень надеюсь, — прорычала старая ведьма. — Убирайтесь.

Мерл тихо вышла.

Под глазами миссис Мердок выросли две огромные слезы, поползли по слоновьим щекам, докатились до угла мясистого носа и скользнули по губе. Она полезла в карман за платком, смахнула слезы и вытерла глаза. Убрала платок, потянулась к бокалу и спокойно сказала:

— Я так привязана к своему сыну, мистер Марло. Так привязана. Эта история ужасно меня расстроила. Скажите, неужели ему придется все рассказать полиции?

— Лучше не стоит, — ответил я. — Они ему все равно не поверят.

Старуха разинула рот и в полумраке блеснула зубами. Потом сжала губы и, подавшись вперед, злобно уставилась на меня.

— Интересно, что вы этим хотите сказать? — бросила она.

— Ровно то, что сказал. Его история звучит неубедительно. Она что-то подозрительно проста. Сам все сочинил, или вы научили?

— Мистер Марло, — проговорила миссис Мердок зловещим голосом, — вы сильно рискуете.

Я махнул рукой:

— А кто не рискует? Хорошо, допустим, ваш сын сказал правду. Но Морни будет все отрицать, и нам придется начинать все сначала. А Морни обязательно будет все отрицать, ведь в противном случае его заподозрят в двух убийствах.

— Что ж тут удивительного? — взревела она.

— Подумайте сами, зачем Морни, человеку со связями, протекцией и положением в обществе, идти на убийство вместо того, чтобы просто продать взятую под залог вещь? По-моему, это не имеет никакого смысла.

Старуха смотрела перед собой и молчала. Я улыбнулся ей, так как знал, что сейчас наконец-то ее обрадую.

— Я нашел вашу невестку, миссис Мердок. Даже как-то странно, что ваш послушный сын не говорил вам, где она.

— Я его не спрашивала, — сказала она привычно тихим — для себя — голосом.

— Она опять, как и раньше, поет с оркестром в клубе «Веселая долина». Я говорил с ней. Крепкий орешек. К вам большой любви не питает. Вполне возможно, она-то и взяла монету — отчасти назло вам. Возможно также, Лесли догадался об этом или узнал и выдумал всю эту небылицу, чтобы выгородить жену. Он уверяет, что очень ее любит.

Старуха улыбнулась. Нельзя сказать, что улыбка очень ее красила. И все же это была улыбка.

— Да, — с чувством сказала она. — Да. Бедный Лесли. Так на него похоже. Но в таком случае… — Она замолчала, и лицо ее расплылось в почти безотчетной улыбке. — …В таком случае моя дорогая невестка может оказаться причастной к убийству.

— Думаю, вы были бы только рады, — заметил я после паузы, дав ей возможность вдоволь насладиться своей догадкой.

По-прежнему улыбаясь, она кивнула. Она была так увлечена самой идеей, что не сразу почувствовала грубые нотки в моем голосе. Потом лицо ее напряглось и улыбка исчезла. Поджала губы и процедила:

— Мне не нравится ваш тон. Совсем не нравится.

— Еще бы. Мне он самому не нравится. Мне многое не нравится. Не нравится ваш дом, сильно смахивающий на тюрьму, вы сами, вымученная улыбка вашей секретарши, ваш прохвост-сын, вся эта история. Не нравится, что от меня скрывают правду, что лгут на каждом шагу…

И тут она завопила. Перекошенное от ярости лицо покрылось красными пятнами, глаза вращались от бешенства, голос срывался от ненависти:

— Убирайтесь! Вон из моего дома! Немедленно! Убирайтесь!

Я встал, подобрал с пола шляпу и сказал:

— С удовольствием.

Смерил ее усталым злобным взглядом, подошел к двери, открыл ее и вышел. Держась за ручку застывшими пальцами, бесшумно закрыл ее и тихо щелкнул замком. Просто так.

Я услышал за спиной быстрые шаги, меня окликнули, но я продолжал идти, пока не оказался в гостиной. Тут я остановился, обернулся и дал ей догнать себя. Она запыхалась, глаза выскакивали из-под очков, а в светлых, с медным отливом волосах плясали веселые солнечные зайчики.

— Мистер Марло? Пожалуйста! Пожалуйста, не уходите. Вы нужны ей. Правда, нужны!

— Не может быть! Я вижу, у вас на губах сегодня светлая помада. А что, вам идет.

— Пожалуйста! — Мерл схватила меня за рукав.

— Ну ее к черту! Пусть утопится в озере, так ей и передайте. Марло тоже не железный. Пусть утопится сразу в двух озерах, если в одном не поместится. Шутка.

Я посмотрел на ее руку на моем рукаве и погладил ее. Она быстро отдернула руку. В глазах застыл ужас.

— Пожалуйста, мистер Марло. Ей плохо. Не бросайте ее.

— Мне тоже плохо, — проворчал я. — Хуже некуда. Чего плачете?