— У тебя шикарный салон! — улыбнулась Тина. — Ты сумела добиться такого успеха! Сама рисуешь… Я и не знала, что ты умеешь рисовать.

— Человек часто не знает, на что способен! — невесело засмеялась Тереза.

Да, она действительно кое-чего добилась. Мастерская приносила хороший доход. А успех? На пути к успеху нет остановок. Тереза завершила определенный этап и хотела двигаться дальше. Но куда? Возможно, следовало свернуть на другую дорогу, — дорогу, которой у нее пока не было? Да, она завоевывала мир, а получила обычный мирок, не дававший ощущения счастья, и стоил ли он той цены, которую пришлось за него заплатить? Она постоянно чувствовала себя так, словно взяла у кого-то взаймы жизнь и пыталась жить ею, как своей собственной. Она продолжила чужое дело и ежечасно ощущала сопротивление судьбы, какую-то фальшь во всем, что бы ни происходило, жизнь казалась собранной из кусков, лишенной настоящего смысла.

Несмотря ни на что она осталась той, кем всегда была, а потому не смогла проникнуть ни в какое другое общество. Она по-прежнему обслуживала богатых дам, смотрела на них со стороны, наблюдала за их жизнью, которая была для нее совершенно чужой. Единственной настоящей подругой Терезы оставалась все та же Айрин, а главной радостью, самым близким, любимым существом стал сын Барни. Тереза отдала мальчика в хорошую школу, гордилась его успехами в учении, радовалась тому, что он такой ласковый и послушный. Тереза могла бы давным-давно поменять жилье, но продолжала жить в своей старой уютной квартире. Она купила себе нарядные платья и шляпки, но они лежали в шкафу, потому что их просто некуда было надеть, да она и не шла ей — эта одежда аристократки. Терезе вовсе не хотелось того, к чему она прежде так стремилась, смыслом ее жизни стало совсем другое, то, что она раньше отвергала.

И все чаще ей хотелось продать мастерскую, забрать Барни и уехать куда-нибудь далеко-далеко, поселиться среди зеленых просторов и жить тихой спокойной жизнью, к которой тянулась ее усталая душа.

Как это случается в первую минуту после долгой разлуки, когда нужно рассказать, по существу, всю свою жизнь, Тина и Тереза перескакивали в разговоре с предмета на предмет. Но обе вспоминали юность. По-разному, с разным чувством. Для Тины это была пора романтики, первой любви, а для Терезы — время разочарований. Далеко не все хотят вернуть свою юность такой, какой она была, ибо для многих это сложная пора преодоления первых трудностей взрослой жизни, расставания с иллюзиями и нелегкий путь обретения себя.

Последующие дни явились продолжением первой встречи. Жизнь убежала так далеко вперед, и требовалось столько поведать друг другу, осмыслить, вновь пережить! Тина и Тереза сидели, взявшись за руки, и говорили, говорили… Тина ничего не утаила от сестры, тогда как Тереза, привыкшая к осторожности, и отчасти — из чувства стыда, была менее откровенна.

Разумеется, были слезы радости и боли, немало удивления и — ни капли обид. Обе сознавали, что изменились, и радовались, что не настолько, чтобы не суметь поговорить, как в прежние времена, и понять друг друга.

Тина была очарована своим племянником, и Барни, милый, немного застенчивый мальчик, тоже мгновенно потянулся к ней.

Терезу поразило великолепие дома, в котором жила сестра, а также в немалой степени — ее замужество. Она удивилась, что Тина сумела увлечь такого богатого, привлекательного мужчину. Конечно, она всегда считала Тину красавицей, но… То, что кажется жемчужиной в Кленси, в Сиднее превращается в обыкновенную песчинку, хотя, разумеется, случается и наоборот.

Тереза знала, что никогда не сможет признаться сестре в том, что всегда мечтала встретиться с нею тогда, когда станет чем-то лучше: красивее, богаче, добьется успеха… И теперь видела, что так и не сумела перегнать Тину, и, как ни странно, дело совсем не в том, что сестра богата, все так же красива, имеет мужа, семью… Просто в Тине было и сохранилось нечто такое, чего ей, Терезе, никогда недоставало и чего она так и не смогла приобрести. Какое-то внутреннее очарование, трогательная простота сердца и чистота души.

Конрад тоже изумился. Он ожидал увидеть высокую симпатичную блондинку, а вместо этого встретил темноволосую миниатюрную особу, наделенную светившимся в глазах упрямством и странной смесью стеснительности с уверенностью в себе. Тина предложила мужу пригласить Терезу на воскресный обед за компанию с Далласом.

— Думаешь, Даллас и Тереза заинтересуются друг другом? — спросил Конрад, и это следовало понимать так: «Неужели ты полагаешь, что Даллас станет ухаживать за Терезой?»

— Не знаю, — ответила Тина. — Я чувствую, что Тесси очень одинока, мне хочется, чтобы она с кем-то пообщалась… Даллас не женат, и, кажется, у него никого нет. Я буду чувствовать себя неловко, если мы пригласим их поодиночке и каждый из них будет смотреть на нас двоих…

— Хорошо, Тина, поступай, как считаешь нужным.

Тина сказала Терезе, что на обеде будет молодой человек, знакомый Конрада.

— Он очень приятный и симпатичный. Недавно вернулся из Европы.

— На такого я вряд ли произведу впечатление, — задумчиво произнесла Тереза.

— О, нет, не думай, он очень простой!

— Хочешь выдать меня замуж? — усмехнулась Тереза.

— Нет, Тесси, просто считаю, вчетвером нам будет веселее.

Тереза улыбнулась, разгадав наивную хитрость. Что ж, жизнь продолжается. Ей еще может повезти и в этом. Почему бы и нет?

— Хорошо, я не против.

Тереза пришла первой. Вопреки настояниям Тины она не привела Барни, и та поняла, что сестра стала намного упрямее и в своей жизни давно уже руководствуется только собственными соображениями.

Они прошли в верхний зал, где был накрыт стол и витало ощущение праздника. Дверь на балкон была открыта, и из сада доносилось щебетание птиц.

Тереза прогулялась по залу. Розовая скатерть, белоснежные салфетки, тонкое стекло, фарфор. И кругом полным-полно ваз с цветами, преимущественно белыми розами.

Тереза посмотрела на сестру. Тина выглядела очень хорошо: серебристо-белое платье с букетиком цветов у корсажа, в волосах — мелкий жемчуг, на руках — серебряные браслеты. В ушах покачивались серебряные серьги — давний подарок матери. Тереза сразу его узнала.

Тина легко передвигалась по просторному помещению, проверяя, все ли правильно расставлено и накрыто. Она взяла две вазы и поменяла местами.

— В доме, наверное, полно слуг? — поинтересовалась Тереза.

— Да, хватает.

— А я так и не наняла служанку, — сказала Тереза. — Не хочу видеть рядом чужого человека. Впрочем, ты же знаешь, у меня очень маленькая квартира. А вообще, должно быть, интересно, когда тебе прислуживает много людей?

— Я не люблю и не умею отдавать распоряжения. Но дом большой, дел много, и Конни считает, что нам необходимо иметь достаточно слуг. Он хочет, чтобы к нам переехала Джулия Уилксон, я тебе о ней рассказывала, и командовала прислугой, а я бы занималась только детьми.