страха испортить то, что они собою представляют. Мое воздействие часто таково, что мне довольно упомянуть с благосклонностью «что-то или кого-то», чтобы это сразу же забраковали»{876}.

Пока павильон Агаты над новыми банями в Царском Селе еще достраивали, Чарльз Камерон представил на рассмотрение планы и модель длинной двухэтажной прогулочной галереи. Он предложил соединить галерею с дворцом и павильоном Агаты крытой дорожкой, чтобы императрица имела туда прямой доступ прямо из своей комнаты. В хорошую погоду она могла гулять вдоль колоннады на внешней стороне галереи, а когда погода была плохой — пользоваться центральной частью, которую планировалось застеклить.

Галерея была создана так, чтобы поражать своей красотой и элегантностью посетителей, находящихся на правой стороне противоположного берега Большого пруда, и обеспечить императрице место, откуда просматривалась бы вся перспектива ее парка и садов. Однако Камерон столкнулся с трудностями при подборе русских мастеровых, могущих и желающих работать по его спецификациям, и получил от императрицы разрешение выписать нескольких строителей из Шотландии. Соответственно, 21 января (нового стиля) в «Edinburgh evening Courant» («Эдинбургских вечерние известия») появилось объявление об этом.

Вхождение Крыма в состав Российской империи было формально ратифицировано второго февраля, и Екатерина назначила Потемкина генерал-губернатором новой области Таврида (так ныне в соответствии с «греческим проектом» именовался Крым, поскольку древние греки называли эту область Херсонесом Таврическим), а также президентом Военного колледжа с рангом фельдмаршала.

В самом начале года Екатерина сделала еще одно важное назначение. Генерал-аншеф Николай Салтыков стал воспитателем ее внуков, а сама императрица снабдила его набором указаний, касающихся их воспитания. Это были в общем и целом расширенные записи, которые она набросала, когда родился Александр, и касались они одежды, пищи, свежего воздуха, мытья и купания, постели и сна, детских развлечений и хорошего настроения, болезней и лекарств, слёз, желаний, послушания, хороших и плохих примеров, основных добродетелей, которые нужно исподволь внушать детям, мужества, языков и того, как наставникам следует обращаться с детьми. Особое внимание уделялось свежему воздуху, простоте, порядку и мягко внедряемой дисциплине{877}.

Многие указания Екатерины звучат необычайно современно и грамотно. Детская одежда, согласно ее наставлениям, должна быть простой, не ограничивающей движений и насколько возможно легкой. «Пища и питье должны быть простыми и просто приготовленными, без острых специй и корешков, разогревающих кровь, и без избытка соли»{878}. Если дети проголодались между приемами пищи, им можно дать кусок хлеба. Похоже, впрочем, что императрица не всегда следовала собственным предписаниям — по крайней мере, когда дети были младше. Баронесса Димсдейл записала в октябре 1781 года:

«За несколько дней до нашего отъезда из Санкт-Петербурга врачи князей Александра и Константина попросили барона, чтобы он намекнул императрице (они сказали, что сами не осмеливаются), как неверно строится образ жизни мальчиков — ибо государыня часто брала их по утрам к себе и давала им очень много фруктов, а обедая с ней, они ели совершенно неподходящие блюда. В связи с этим барон написал ей письмо, упомянув, насколько вышеназванное неправильно и порекомендовав на будущее, как нужно жить детям, чтобы сохранить здравие, и сам отдал ей это письмо»{879}.

Детям не позволялось пить вино, если его не прописал доктор. Летом вместо завтрака и между обедом и ужином им могли дать «вишню, клубнику, смородину, яблоки и спелые груши»{880}. Они не пили холодной воды, когда было жарко, и до того, как что-нибудь пить в таком состоянии, должны были съесть кусок хлеба.

Их комнаты — которые не нагревались выше 13° или 14° по Реомюру (16° или 17° по Цельсию) — следовало проветривать минимум два раза в день, и они должны были проводить как можно больше времени на улице (но нельзя было лежать на сырой траве, когда становилось жарко). Они должны были ходить в русскую баню — прогреваться и нырять в холодную воду — раз в каждые четыре-пять недель, и летом и зимой, так как доказано, утверждала Екатерина, что это полезно для здоровья. Было очень важно, чтобы они научились плавать. Им также нужно было часто мыть ноги холодной водой; Екатерина верила, что это помогает избежать простуд, а также мозолей. Им не полагалось спать на мягких матрасах — только на соломенных, к которым они уже привыкли. Они должны были «рано в кровать и рано вставать» — семи-восьми часов сна должно было быть довольно. Будить их следовало ласково, мягким голосом называя по именам — чтобы не напугать.

Энергию молодых великих князей не стоило подавлять — лишь направлять в игры и упражнения. Воспитатели не должны присоединяться к играм, если только их особо не пригласили сами дети. Малышам необходимо позволять играть, когда они хотят, если игры, которые они выбрали или изобрели, не опасны. Екатерина понимала важность игр: «Детские игры — не просто развлечение, но и самые полезные для детей упражнения»{881}. Праздность, с другой стороны, никогда не должна поощряться: если дети не играют и не учатся, они должны быть заняты подходящим для их лет разговором. Им необходимо научиться говорить на иностранных языках, но и русским пренебрегать нельзя: крайне важно хорошо писать и говорить на собственном языке. Нельзя также обучать насильно — Екатерина верила, что дети обладают естественной любознательностью и захотят заниматься по доброй воле.

Императрица в указаниях сделала акцент на том, что дети, которым повезло быть здоровыми от природы, должны как можно реже обращаться к медицине. К разъяснению этой директивы она приложила особые усилия:

«Частые небольшие лихорадки у детей, такие как от жары или из-за болей в конечностях, происходят от роста или естественного развития и пройдут сами — без врачей, без лекарств и лечения. Использование же лекарств в таких обстоятельствах забирает силы, необходимые для естественной реакции; при отсутствии настоящего заболевания нет необходимости прибегать к медицинским предписаниям, чтобы в случае серьезной болезни, когда другие средства не работают, можно было бы с выгодой воспользоваться советом доктора»{882}.

Странно, но Екатерина, сама склонная к слезам, похоже, проявляла к ним полную нетерпимость:

«Маленькие дети обычно плачут