Тем временем Дафф прибыл к входу в Морбиан 22 сентября и провел совещание с Рейнольдсом. Они вместе с другими капитанами высадились на острове Мибан на входе в пролив Морбиан, поднялись на высоту, с которой открывался ясный вид на реку Оре. Дафф, осмотрев лабиринт собственными глазами, пришел к очевидному выводу: Королевский Флот не сможет причинить никакого вреда транспорту противника в том месте, где тот находился. С другой стороны, нельзя было понять, каким образом французы смогут быстро совершать вылазки в открытый океан.

Поэтому Дафф оставил основную часть своей эскадры в заливе Киброн, чтобы вести наблюдение за французской флотилией, и «Рочестер» и несколько фрегатов бросили якорь около острова Груа, откуда можно было изолировать Сен-Луи.

С других театров военных действий поступали хорошие новости. Хотя атаку Родни на плоскодонки в сентябре пришлось прекратить из-за штормов в море, которые угрожали разбить корабли, выбросив их на берег, эта операция подтвердила предположение: плоскодонки могут оперировать только в очень спокойном море. А так как осень будет продолжаться еще долго, такие операции будут постоянно сокращаться.

Затем в конце сентября командор Харви выполнил дерзкую атаку на небольшом расстоянии от входа в гавань Бреста. Он провел морской бой с четырьмя кораблями в заливе Камаре и захватил шхуну. Блокада оказалась крайне неблагоприятной для французов, как они заявили позднее. Даже на самом простом уровне команды судов вынужденно бездействовали и оставались пассивными. Между тем команды кораблей Королевского Флота, оставаясь в состоянии постоянной бдительности, находились на высоком уровне готовности.

Одним из тяжких крестов Хоука стали постоянные придирки Адмиралтейства, которое пыталось мелочно управлять его блокадой, вынуждая командующего изводить горы бумаги на составление отчетов, объясняющих и оправдывающих каждое его действие. Лорды Адмиралтейства наложили отрицательную резолюцию на требование Хоука о преимуществе в снабжении его крупными кораблями раньше, чем он предпримет решительные действия против французов.

Ансон и Хоук особенно ссорились по поводу мнимой угрозы эскадры Бомпара из Вест-Индии. Хоука беспокоило, главным образом, то, что она может попытаться усилить Конфлана в Бресте, возможно, оставив Королевский Флот между двумя огнями. Но он чувствовал достаточную уверенность в том, что сможет перехватить Бомпара, если последний пойдет к Рошфору, не совершая попытки разорвать кольцо блокады северо-западного берега Франции.

Ансон, хотя оставался непреклонным относительно того, что Хоук должен иметь локальное превосходство в Бресте, инструктировал его (довольно резко): если Бомпар не займется блокадой, а направится прямо на Рошфор, Хоуку следует проигнорировать его.

Неохотно принимая эти приказы, но надеясь действовать в силу необходимости, Хоук решил вообще забыть о Рошфоре и перевести эскадру Гэри на театр военных действий у Бреста, чтобы усилить свое локальное превосходство.

По мнению Хоука, вся суета Адмиралтейства вокруг Бомпара была бурей в стакане воды, так как, если перейти от абстрактных построений к реальному миру, сезон ураганов в Карибском море (август-сентябрь) предполагал чрезвычайно малую вероятность, что Бомпар вообще вскоре появится около берегов Франции.

В октябре темпы подготовки французов ускорились. Такое усиление произошло после того, как герцог д'Огюльон прибыл в свой штаб командования в иезуитской семинарии в Ване. У Конфлана появилась золотая возможность выйти из Бреста в середине октября, когда ужасающие штормы швыряли суда Королевского Флота, словно щепки.

Рейнольдс, оставаясь бдительным на острове Груа, был вынужден воссоединиться с Даффом в заливе Киброн, когда сильные ветры, непрерывные в период с 11 по 14 октября, заставили его корабли срубить брам-стеньги. Объединенное соединение предполагало атаковать транспортные войсковые суда на реке Оре, чтобы воспользоваться непосредственными преимуществами штормов. Но военный совет на борту «Рочестера», состоявшийся 15 октября, решил: атака на транспортные суда в Морбиане чревата слишком большими опасностями. Это было особенно заметно, если учесть: «Ахиллес» столкнулся со скалой и был на грани почти полного уничтожения. В несчастном случае обвинили лоцманов, которые либо были предателями, либо оказались продажными.

Перед Уэсаном Харви попал в шквальные юго-западные ветры. Ему пришлось вернуться на полуостров Лизард. Но когда погода стала более умеренной, Харви смог вернуться к Уэсану. Он доложил, что в Бресте по-прежнему не происходит ничего необычного.

Хоук, понимая, что его матросы устали после шестимесячного плавания в неблагоприятных водах, снял блокаду с Бреста и вернулся в Плимут. Там он воспользовался возможностью остаться на три месяца для снабжения питьевой водой.

Как правило, наступление зимы предполагало окончание военно-морской кампании. Хоук, возможно, был вполне уверен, что Конфлан не выйдет в море в такую погоду. Но эти времена не были обычными, ничего не следовало принимать как само собой разумеющееся.

К сожалению, когда 15 октября сильные ветры заставили Бойса уйти с базы под в Дюнкерком, Туро воспользовался возможностью бежать из блокады с пятью фрегатами и 1 100 матросами. Возможно, к счастью для Британии, его задержала плохая погода — сначала в Гётеборге, а затем — в Бергене.

Учитывая, что в течение пяти дней (с 15 по 20 октября) никакие крупные соединения не нападали на французские порты на побережье Атлантического океана, возникает вопрос: почему Конфлан не вышел в море, не собрал транспортные корабли и не направился в Шотландию? Это особенно неясно, если вспомнить о том, что он только что получил прямой приказ Людовика XV контратаковать блокаду в Бресте и в Морбиане.

Конфлан, хотя и не был пиратом, занимающимся морским разбоем в духе Нельсона или Джона Пола Джонса, оказался скучным книжным педантом. Он продолжал бомбардировать военно-морское министерство своими требованиями, отказываясь выходить в море, пока на борту его кораблей не будут полностью укомплектованы команды, пока не предоставлено полное продовольственное снабжение. Маршал-адмирал подчеркивал: обеспечение продовольствием представляет особую проблему, так как корабли снабжения, идущие к Бресту, Королевский Флот отогнали в Кимпер. Поэтому провиант пришлось разгружать в 100 милях от Бреста, а потом доставлять его в порт по очень плохим дорогам.

Конфлан писал 7 ноября послание Беррьеру в явно саркастическом тоне: «Я не вижу ни денег, ни строительного леса для кораблей, ни рабочих, ни провианта. Уверен, что вы сделали все, чтобы разрешить эти временные трудности».

В определенной степени он вызывает сочувствие. Конный транспорт погиб на дорогах в течение трех прошлых лет. Линкоры не были готовы к бою, исключая случайную редкость — например, восьмидесятипушечный «Солейль Рояль» — современный боевой корабль, гордость французских военно-морских сил.

Но у Конфлана вообще не было снабжения и запасов. Личный состав оказался еще большей головной болью. А капитан «Ориента» Гебриан жаловался, что у него на борту только тридцать хороших офицеров на все судно. Разумеется, очень хорошо было бы пополнить экипажи новичками-новобранцами, но он все были некомпетентны в выполнении сложных боевых маневров, необходимых в любом значительном сражении с Хоуком.