час мы выходим из прекрасного здания с невероятно красивой архитектурой внутри, Аню можно вместо солнца сажать на облако. Так ярко она светится и, кажется, не может поверить в то, что все получилось.

— Ты веришь?

— Я — да. А ты еще нет?

— Не-а. Блин, как же я рада.

— Ты умница.

— А что с оплатой делать? Это сильно урежет бюджет.

— Я помогу.

— Да ну, ты же и квартиру снимаешь, и…

— Ань, это не обсуждается.

— А я искала подработку на лето.

— И как? Нашла?

— Ага, — улыбается.

— Ну, колись.

— Аниматором, листовки раздавать.

— Типа тех, кто стоит у кинотеатров и торговых центров, приглашает на разные спектакли или зазывает куда-то?

— Ага. И не смейся. Я знаю, что это стыдно.

— Стыдно? Деньги зарабатывать? Ань, это работа. И главное в ней то, что ты делаешь это ради себя самой.

— Я буду копить. Материалы дорогие ведь. Хотя бы на них.

— Кажется, кто-то повзрослел.

— Немного.

— Правильно, я не готова к тому, чтобы ты сразу стала большой тетей.

Мы прогуливаемся немного по району около школы, чтобы Аня знала, где и что тут находится. Едим мороженое и отправляемся домой.

— Я к себе. У меня завтра трудный рабочий день, — встаю с дивана в гостиной, где мы с сестрой около часа смотрим фильм.

— Почему трудный?

— Потому что понедельник, Анют.

— А-а-а, а я думала, что, может, из-за того парня, который разбил тебе сердце.

— Сердце? И почему ты решила, что он на работе?

— Ну там ты проводишь больше всего времени. И когда ты приехала недавно расстроенная, я уверена, что это из-за тайной любви.

— Фантазерка маленькая.

— Скажешь, не права?

— Не скажу. Пока, — целую ее и, приобняв, ухожу.

Дома я готовлю немного еды и, разложив ее в контейнеры, отправляю в холодильник.

Так я делаю редко. И чаще всего такое происходит, когда не хочу о чем-то конкретном думать. Это срабатавыает на ура.

Я засыпаю быстро, и моя усталость проглатывает все желание думать об Аверине.

Но понедельник встречает меня хмурым небом. Складной зонтик ломается, и мне приходится взять с собой длинный, похожий на трость. А так как дождь не идет, меня быстро взбесила эта ненужная ноша.

В офисе все тоже идет кувырком. Я поднимаюсь пешком по многочисленным ступеням. Наш лифт, который норовил сломаться еще две недели назад, сдается и отказывается работать именно в это утро.

— Прекрасно, — бурчу себе под нос, пока отсчитываю тысячную ступеньку.

Утрирую, но их правда очень много.

Плюхнувшись в свое кресло, я дышу часто и глубоко. А легкие, кажется, становятся похожими на два сдутых воздушных шарика. Грудная клетка аж болит.

— Ты готовишься к марафону? Или тренируешь легкие для плавания? — доносится голос Стаса, когда я сижу и восстанавливаю дыхание с закрытыми глазами.

Резко сажусь и привожу себя в порядок.

— Зависит от того, включает ли в себя подготовка бег по лестнице, — отвечаю, не рассматривая его, взявшись за первые попавшиеся бумаги на столе.

— Почему ты поднималась по лестнице? — в голосе удивление. Я все же поднимаю глаза, замечаю хмурое и озадаченное лицо.

— Может, потому, что лифт не работает? — язвлю намеренно.

Я решаю не облегчать ему задачу даже после слов его матери. Он должен сам прийти и рассказать мне правду. Поэтому для него я ничего не знаю. Хотя, по сути, это не меняет дела. Я не знаю, как относиться к этому всему даже после того, как он все выложит сам.

— Я поднимался на лифте, Ир, как и другие сотрудники.

— Ты смеешься? Когда я остановилась у толпы, которая стояла у лифта, мне сказали, что он сломан и починят только после обеда.

— Ну, — тянет он лениво. — Видимо, сроки сократили до минимума. Я вошел в офис, и там работало все исправно.

— Ладно, — выдохнув скопившийся воздух, цепляю на лицо улыбку секретаря. Хотя сейчас мне не до любезностей, особенно с ним. — Кофе или что-то еще?

— Кофе. Спасибо. Я отправлю на почту задачи по рассылке писем, а после обеда не могла бы ты зайти ко мне?

— Конечно, — мой тон официальный. А его просьба явно несет за собой подтекст, который так ясен. Значит, он хочет поговорить не о работе.

Что ж, ладно. Поговорим.

Но после обеда, который Стас проводит вне офиса, мужчина так и не возвращается. Потому что его перехватывает Эдуард и они разбираются с какой-то задачей.

Он приходит тогда, когда я беру свою сумочку и направляюсь к лифту.

— Ир, — он дотрагивается до моей руки, и я ее тут же одергиваю. Пусть офис практически пустой, это не дает ему права касаться меня, что бы там ни было за его свадьбой.

— Без рук, Стас.

— Как скажешь, — его голос тихий и уставший.

Я легко могу распознать это в нем, даже не смотря на него. Кажется, я слишком хорошо его узнала за все то время, которое работаю с ним. Да и подпустила я его к себе слишком близко.

Створки расходятся, и мы оба входим внутрь. Действительно, починили…

Пространство, которое нас окружает, начинает уменьшаться. Воздух, пропитанный нами, душит, заставляя дышать очень глубоко.

Так же глубоко, как он проник в мою жизнь и сердце. Которое он успел разбить.

Глава 12

Мне становится настолько неуютно, что хочется выйти отсюда немедленно. Но, увы,