Спустя двадцать минут Джек ворвался в квартиру Келси, злой и готовый отстаивать свои права. Никто из них и не подумал притронуться к еде, которую он принес.

— Все будет хорошо, — произнесла Келси с натянутой улыбкой.

Она по-прежнему стояла у окна, стараясь держаться подальше от Джека.

— Правда?

— Конечно, — кивнула она. — У меня хорошая работа, о деньгах можно не беспокоиться. Будет нелегко, но терпимо.

Джек насторожился. Она что, собирается отказаться от алиментов? Она не понимает, каково это — воспитывать ребенка одной?

— Что ты будешь делать с младенцем?

— Когда он родится, начну работать дома. Потом вернусь в офис. Сначала на полдня, а когда подрастет — на полный день.

— Ты успела все просчитать, — заметил он с сарказмом.

Она холодно взглянула на него:

— Я думала только об этом.

Джек понимал, что на дворе XXI век и женщины давно научились совмещать карьеру с материнством, даже одиноким. Однако в нем неожиданно проснулся инстинкт пещерных времен: долг мужчины — содержать свою женщину и ребенка. И тут же дал о себе знать другой инстинкт, с которым Джеку все труднее было справляться, — желание овладеть этой женщиной.

— Как ты представляешь мою роль?

— Никак.

— Не понял?

— Тебе не о чем беспокоиться. — Келси отвернулась, избегая его горящего взгляда. — Я справлюсь.

— Неужели? — Не скрывая ярости, Джек решительно шагнул к ней. — Отлично. Давай представим на секунду, что ты права. Допустим, для ребенка у тебя хватит собственных сил и я тебе не нужен.

Келси замерла, хотя понимала, что надо бежать. А потом стало поздно. Джек схватил ее в объятия, легко приподняв над полом. Ее сердце бешено стучало от ощущения близости мощного тела и чуть не выскочило из груди, когда его рот накрыл ее губы. Келси дрожала, чувствуя в жестком поцелуе одновременно и злость, и обиду, и необузданную страсть. Непроизвольно она обняла его за шею и прижалась теснее. Сопротивляться было бесполезно: под яростным напором она уступала не столько желанию Джека, сколько собственному. Потеряв контроль, Келси уже сама целовала его так же горячо и жадно. И вдруг очнулась, запаниковала, оттолкнула.

Джек отпустил ее.

— Что мы будем делать с этим? — потребовал он ответа.

Келси быстро отступила в полном смятении. О чем он только думал, набрасываясь на нее с поцелуями?

— Зачем ты осложняешь все еще больше? — спросила она дрожащим голосом.

— Не думаю, что в моих силах что-то изменить. Я по-прежнему хочу тебя.

Келси рассвирепела:

— Ты готов трахать все, что движется!

Джек отпрянул, словно его ударило током. Похоже, Келси перешла границу, но ей было наплевать. От, злости она с трудом подбирала слова. Она не понимала, на кого больше злится: на него или на себя. Ее жизнь летела под откос, а Джек заставлял ее думать о сексе вместе того, что действительно важно!

— И часто ты приглашаешь дурочек на пляж, чтобы поиметь прямо на песке? Сколько их там побывало до меня?

— Если так, неужели ты думаешь, что у меня был бы с собой только один презерватив?! — кричал он в ответ. — Да, у меня были женщины, но я никогда не привозил их туда, не занимался любовью среди бела дня, не пропускал важную встречу, на которой обязан был присутствовать, ради странной дамочки, чуть не сбившей меня на пешеходном переходе.

«Странная дамочка». Конечно.

— Почему бы тебе просто не уйти, Джек? — в отчаянии попросила она. — Ты мне ничего не должен. Я позабочусь о ребенке.

— Не могу, Келси, — твердо сказал он. — Как бы мне ни хотелось поймать тебя на слове, я не могу.

«Как бы ему ни хотелось», — подумала Келси с обидой.

— Почему нет? Тебе нужна свобода, Джек. Ты живешь на чемоданах, твой образ жизни не предполагает семьи. Прекрасно. Речь не о тебе, а о том, что лучше для ребенка. Для него лучше, чтобы ты исчез.

Он замер, потом подошел ближе.

— Вероятно, так лучше для тебя, но я никогда не поверю, что это в интересах нашего малыша. У него должно быть двое любящих родителей.

«Любящих так, как «любил» мой предатель-отец, который в конце концов нашел себе новую красивую дочь? — с горечью подумала Келси. — Джек — такой же игрок, для него удовольствие значит больше, чем семья».

— Ты способен любить ребенка, Джек?! — выкрикнула она пронзительно, вымещая старую обиду. — Способен быть рядом с ним каждую минуту и нести ответственность за все, что с ним происходит?

Когда тишина стала невыносимой, Келси наконец взглянула на него. По тому, как побледнело загорелое лицо, она поняла, что привела Джека в бешенство.

— Не надо читать мне мораль о том, каким родителем я должен быть, — произнес он угрожающе тихим голосом. — Ты ничего не знаешь обо мне, Келси, но обещаю, что я исправлю этот пробел. — Он повернулся. — Ухожу, пока мы не наговорили лишнего. Завтра я вернусь.

Тяжелая деревянная дверь захлопнулась за ним с грохотом, потрясшим основание дома, простоявшего надежно, как скала, более полувека.

Разве Келси ничего не знала о Джеке? Знала более чем достаточно, поэтому ей не хотелось поймать в капкан такого зверя. Но еще больше ее пугало, что ребенок повторит ее судьбу. Она помнила, сколько раз в детстве с нетерпением ждала обещанного прихода отца и какое разочарование испытывала, когда он не появлялся. Его уход в другую семью стал ударом, от которого Келси не смогла оправиться. Чувство отверженности глубоко укоренилось в ее душе, наложило отпечаток на всю жизнь. Лучше уж вырасти совсем без отца, чем с таким, о котором потом вспоминаешь с обидой и злостью.

Келси не сомневалась, что Джек действовал из лучших побуждений, но знала, что в конечном итоге он все равно уйдет. Лучше убедить его сразу оставить их. Она должна придумать, как это сделать.

Утром Джек позвонил.

— Чем могу быть полезной? — спросила она голосом секретарши, принимающей в офисе звонок клиента.

— Келси, не дури. Нам надо поговорить.

К ее удивлению, голос Джека звучал вполне дружелюбно, даже весело.

— Не надо, Джек. Думаю, будет лучше, если мы вообще больше не увидимся.

— О чем ты?

— Закончим отношения здесь и сейчас. — Келси затаила дыхание, ожидая взрыва эмоций, но услышала смех:

— Ты всерьез полагаешь, что такое возможно?

— Конечно.

— Ты не сможешь одна, Келси.

— Посмотрим, — сказала она. — Моя мама справилась, как и миллионы других женщин.

— Тебе нет нужды повторять их подвиг.