живу, ты же знаешь. Нас раньше одиннадцать при любом раскладе не отпустят. А завтра в семь снова на работу…

— Даже не мечтай, — перебиваю. — Дим, хватит. Нам нужно уже решить… Если ты при каждой встрече полезешь целоваться ко мне, то…

— Еще как полезу. И даже… — не договаривает, услышав, как звонит мой телефон.

Я достаю его из сумки и всматриваюсь в экран. Интересненько… И почему нет ни капли эмоций? Вот когда Дима звонит, я чувствую легкое волнение и хочу скорее ответить на звонок. А сейчас… Афанасьев никак на меня не действует.

— Кто вспомнил о тебе? Мой отец?

— Герман, — пожимаю плечами.

— Дай я отвечу, — протягивает руку, второй сжимает руль до побелевших костяшек.

— Чего, прости? С чего это? Ты с ума сошел… — отрицательно качаю головой. — Беркутов, иди в пятую точку, а?

— Вообще-то тебе следовало отправить его номер в черный список. Но раз ты этого не сделала, то отдай мне мобильный, и я отвечу. Пошлю его на три крутые буквы, и он больше не посмеет тебя потревожить. Милена, не тяни.

А почему бы и нет? Пусть Афанасьев знает, что он мне даром не сдался. Что совершенно не нужен он мне. Говнюк такой…

— Держи, — отдаю я телефон.

— Слушаю! — моментально отвечает Дима, резко притормозив на светофоре. — Еду, скоро буду на рабочем месте. Поговорим лицом к лицу, и ты мне поподробнее расскажешь, какого хрена звонишь моей девушке. Жди.

И отключается, потягивая мне обратно «Яблоко».

— Ты что творишь?

— Еще ничего.

— В смысле ничего, Дим? Зачем тебе с ним разговаривать?

Парень даже не оборачивается в мою сторону, взгляд сконцентрирован на дороге.

— Не знаю, Милена. Но чую той самой пятой точкой, куда ты меня пару минут назад послала… Скоро мы не то что с ума сойдем от ревности. Мы скоро с ума друг от друга сойдем.

Глава 9

— Прикрой меня, если что. Серьезных планов нет, но, возможно, я не приеду домой, если вдруг съемки затянутся. Ты только контору не пали и не выдумывай то, чего нет, Алина, — говорю сестре, прищуренным взглядом разглядывая Димину фигуру.

Я попросила его оставить меня одну в машине, чтобы я позвонила маме, но она, как назло, не взяла трубку. Занята, наверное. Беркутов стоит у входа в агенство и ждет меня, что-то тыча в экран своего мобильного. Не понимаю я его… Вот честное слово. Ведет себя как влюбленный оболтус, однако мой внутренний голос твердит, что верить ему не стоит.

— Расскажешь потом, с кем ты проведешь время? — смеется Алина. — Конечно, прикрою. Вообще не вопрос. Ты же меня знаешь.

— Знаю, ага. Как бы твой муж не наговорил лишнего, — шучу я.

— Эй! Мой муж тебя ни разу не сдавал! — возмущается сестра. — Ладно, беги. Мама поймет, а папа… Его уже мамуля уговорит. Давай, удачи тебе, дорогая. Обнимаю крепко и целую!

Прячу телефон в сумку и выхожу из машины. Дима моментально подходит, блокирует двери автомобиля и, взяв меня за руку, тянет к входной двери.

Пока мы разбираемся, в чем будем сниматься и что делать на «сцене», девчонки окружают меня со всех сторон. Вот сейчас последнее, чего мне хочется, так это попасть на допрос. Я выскальзываю, бросая, что хочу пойти в туалет. Но Соня все равно топает следом за мной.

— Ты меня убьешь, Милена! — говорит она, цепляясь за мой локоть.

— Сонь, вот только не надо, а? Мы в туалете вообще-то! И пахнет тут не очень!

— Вот именно, что не надо! Не надо врать! Тут очень даже чисто! И не надо тянуть… Ну, блин… Расскажи, как ты сумела с Беркутовым-младшим так роман закрутить… — она играет бровями.

— Так говоришь, будто он звезда Голливуда и с ним просто невозможно построить отношения.

— Ну не все же могут… Это ты у нас такая счастливая и… Везучая. Сначала Афанасьева околдовала, потом Беркутова. Знаешь, второй куда круче, — подмигивает мне подруга, на что я закатываю глаза.

Мою руки и выхожу наружу. Мне звонит мама, и я вынужденно принимаю звонок, намекая Соне, чтобы не ждала меня. Наш разговор, скорее всего, продлится долго.

— Да, мамуль.

— Как ты, родная? Алина сказала, что твоя работа сегодня затянется. Ты только не загоняй себя, милая. Хорошо?

— Ну, конечно, мам. Зато меня снова будут показывать по телеку, — подшучиваю я, измеряя коридор шагами. Останавливаюсь у окна. — Просто имей в виду, что, если будет поздно, я поеду с девчонками. Ибо все равно рано утром снова придется приехать сюда. У нас самый разгар работы. Завтра автомобиль с сервиса заберу, и легче станет мне. Не скучайте без меня.

— А ты береги себя, доченька.

Попрощавшись с мамой, я оборачиваюсь и чуть ли не врезаюсь в грудь… Афанасьева. Он скалой нависает надо мной, хмуро разглядывает мое лицо.

— Отойди, — хочу пройти мимо, но он крепко сжимает мое запястье.

— Не спеши. Мы не закончили.

— Мы с тобой ничего не начинали! — цежу сквозь зубы, стараюсь оттолкнуть его от себя. Но тщетно. Герман не поддается. — Афанасьев, проваливай прочь от меня! Ты только и умеешь, что силу применять! Сначала тех горилл на меня натравил, а сейчас сам…

— Каких еще горилл? — выгибает бровь, но запястье освобождает. Он что, издевается надо мной? — Ты о чем?

— Прекрасно ты все знаешь. Дай пройти, — выдыхаю вымученно. — Сергей Владиславович будет ругаться. Не хочу кричать, Герман, и звать сюда охрану. Давай по-хорошему разойдемся.

— Нет, дорогая. Ты меня выслушаешь. То, что у нас не вышло… То есть отношения не сложились… Это не значит, что ты будешь везде палки вставлять в колеса. Возьмись за ум, пока я окончательно не вышел из себя.

— Что же будет, если выйдешь? — доносится позади Германа. Это Димин голос. — Отойди от моей девушки. Немедленно.

Удивительно, но Беркутов спокоен как никогда.

— Я тебе позвоню. И мы поговорим наедине, — поднимает указательный палец Афанасьев.

— Фак, Афанасьев, знаешь, что такое? Сейчас в морду получишь и при всем желании Надежды Вениаминовны сделать тебя везде главным героем ты не сможешь сняться нигде! Так что проваливай, пока я спокоен и адекватен.

Афанасьев, как ни удивительно, уходит. И при этом что-то бормочет себе под нос.

— Ты в порядке? — обнимает меня Дима. — Милен?

— Все замечательно. Скорее бы закончился этот день. Безумно тянет спать.

— Мили, — смеясь, парень целует меня в лоб. — У меня совсем другие планы на вечер. Отец сказал, что отпустит нас ближе к десяти. Вернее… Он пообещал мне. Конечно, поставил условие, но это неважно. Надеюсь, я справлюсь…