Я понятия не имею, что у него есть против нее, что он знает, но в ту секунду, когда он отдает этот приказ, ее руки опускаются по бокам, и она замирает.

— Хорошая девочка, милая. Хорошая девочка.

Желчь поднимается, обжигая мое горло, когда я наблюдаю, как она подчиняется его командам.

У нее всегда была слабость к контролирующим, самовлюбленным мужчинам. Думаю, это то, что не изменилось.

Брэд, однако, не замирает. Вместо этого он продолжает тащить меня через комнату, прежде чем швырнуть на кровать, как тряпичную куклу.

Я сражаюсь. Я сражаюсь сильнее, чем когда-либо, черт возьми, прежде, но в ту секунду, когда он прыгает на меня сверху, оседлав мою талию, все кажется безнадежным.

Но я все равно не сдаюсь. Не то что гребаная статуя женщины, которая стоит, смотрит и позволяет своему… «парню?» напасть на меня.

— Черт, этот огонь так сильно заводит меня, — стонет он, когда наконец поймал мои дрыгающиеся руки и прижал запястья к кровати над моей головой.

— Ты мне отвратителен, — усмехаюсь я, прежде чем плюнуть ему в лицо.

Его верхняя губа кривится от ярости, пока я пытаюсь с ним бороться.

— Я должен был, блядь, знать, что ты так просто не сдашься, как твоя шлюха-мать.

Обхватив обе мои руки одной своей, он наклоняется надо мной, позволяя своему твердому члену тереться о мой живот. Я сглатываю подступающую к горлу рвоту при мысли о том, что это его заводит.

Я знала, что у него были некоторые перегибы, но это? Похищение? Я никогда не думала, что он зайдет так далеко.

Что-то обвязывается вокруг одного моего запястья, удерживая меня на месте, а затем он быстро делает это с другим.

— АХ! — кричу я, когда он откидывается на спинку стула и изучает дело своих рук.

— Посмотри на себя, детка. — Сильная дрожь пробегает по моему телу, когда он проводит кончиками пальцев по всей длине моих рук.

Он останавливается, когда ударяет меня в грудь, и смотрит на мою мать.

Я делаю то же самое, потрясенная, обнаружив, что ее глаза остекленели. Как будто ее здесь вообще нет. Если бы она не стояла, я бы подумала, что она, блядь, мертва.

— Это то, чего ты хотела, не так ли, mi amor? Твоя малышка вернулась. Она — все, о чем ты говорила, все, чего ты жаждала. Кроме моего члена, конечно.

Я вздыхаю, в ужасе от того, что меня вырвет на себя и я останусь лежать в этом.

— Все верно, детка. Мамочка такая же хорошая шлюха, как и ты. Какова мать, такова и дочь.

— Ты болен, — рычу я.

— Она здесь, mi amor, — говорит он мягко, почти как будто обращается к ребенку. Его способность менять манеру поведения — это серьезный удар по голове.

Он — чистейшая форма психопата, которая только существует.

Я просто не могу понять, как я этого не заметила. За все те месяцы, что мы трахались, не было даже намека на то, что с ним что-то не так.

Его пальцы, наконец, снова двигаются, касаясь моей груди, задерживаясь на соске, заставляя его напрячься.

Я ненавижу себя за такую реакцию. Но я ничего не могу с собой поделать.

Это естественная реакция организма. Это не значит, что ты хочешь его.

— Убери от меня свои гребаные руки, подонок.

Он угрожающе усмехается. — Мило, что ты думаешь, что все, что ты скажешь, изменит мои планы. Ты нужна мне, Брианна. Она тоже. Хотя и не так сильно, как ты. У меня есть планы. Так много планов, с которыми она не смогла мне помочь. Так что все вернулось к тебе. Ключ у тебя.

Я морщу лоб.

Единственный ключ, который меня сейчас волнует, — это тот, который от моей двери. К черту все остальные.

Когда он доволен моей реакцией на его прикосновения, он сползает ниже по моей кровати, стараясь все время держать меня за ноги.

Всего за несколько минут он связывает мои лодыжки веревками к углам кровати.

Он стоит в стороне, оценивая дело своих рук.

— Прекрасно, — бормочет он, его глаза скользят по моим голым ногам, по моим шортам для сна и груди, прикрытой майкой. — Ты молодец, милая. — Как только он поднимает руку, мама бросается к нему и прижимается к его плечу.

— Какого хрена ты с ней сделал? — Спрашиваю я, уставившись на женщину-зомби.

Она так быстро вступилась за меня раньше. Затем один взгляд в его глаза, и она превратилась в эту… эту оболочку человека.

— Власть, Брианна. Больше власти, чем те тупые придурки, с которыми ты бегала по городу, когда-либо испытают.

— Вместе мы трое можем получить больше, чем ты когда-либо мечтала.

— Однажды ты поймешь. И будешь жаждать этого так, как была рождена для этого.

Я качаю головой.

— Нет, я этого не хочу. Я не хочу того, что есть у них, я не хочу того, чего хочешь ты. Просто… просто отпусти меня. Я даже не скажу им, что это был ты. Они могут пойти за это на итальянцев. Черт знает, что они это заслужили.

Он качает головой, дьявольская улыбка играет на его губах.

Он выглядит совершенно не так, как тот человек, которого я, как мне казалось, знала. Каждая деталь в нем неузнаваема. Мне хочется думать, что, возможно, я наткнулся на его злого близнеца, но я знаю, что это не так. Это Брэд. Настоящий Брэд. Тот, кого я думала, что знаю, просто играл в игру. Очень, очень убедительная игра. И, похоже, я попалась на крючок.

— Хорошая попытка, детка. Теперь ты моя, так что я бы выкинул из твоей головы любые мысли о подонках Чирилло.

— Пошел ты, — рычу я.

— Да, детка. Всему свое время. — Весь воздух вырывается из моих легких, когда он подтверждает то, что я уже знала. Он может открыто трахать мою мать, но он еще не закончил со мной. Все, что он делает, это выжидает удобного момента. Но почему? — Идем, милая. Брианне нужно отдохнуть. Я заскочу и проверю ее позже.

Не сказав больше ни слова, он выводит ее из комнаты, доказывая, что я ошибалась насчет незапертой двери. Этой пизде не нужно было пытаться вырвать половину моих волос, оттаскивая меня от нее; я никогда не смогла бы пройти через нее.

На секунду вокруг меня воцаряется тишина, я начинаю натягивать наручники, молясь всем, кто меня слушает, чтобы они были недостаточно затянуты, чтобы я каким-то образом смогла освободиться от них.

Но это бессмысленно. И если уж на, то пошло, узлы становятся только туже, когда я пытаюсь освободиться.

Всего через несколько минут после того, как я сдаюсь, у меня начинают неметь руки и ноги.

— УБЛЮДОК, — реву я, моя грудь вздымается от гнева и разочарования. — Я здесь, Нико. Я, блядь, здесь. Пожалуйста, приди и забери меня.

Слезы текут по моему лицу, впитываясь