– Похоже, ты вовсе не рада выпавшей тебе удаче.

Наследник скрестил руки на груди, а у Номи внутри похолодело. Неповиновения сейчас позволить себе она не могла. Она принадлежала ему, и он мог сделать с ней все, что пожелает.

– Я считаю великой честью, что стала вашей Грацией, – произнесла Номи, сумев с трудом сохранить на лице бесстрастное выражение. – Я… мне только хотелось бы, чтобы со мной здесь была и моя сестра. Она абсолютно точно знает, как себя следует вести Грации, а я… я не знаю.

Малахия резко повернулся и прошел на террасу. После секундной заминки Номи последовала за ним. Малахия вгляделся в каменные мосты Беллаквы и гондолы внизу.

– Я отправляюсь на инспекцию войск Беллаквы, – сообщил Наследник. – Отсутствовать буду два дня. Как только вернусь, посещу Премио Билариа вместе со своими Грациями. Ты сильно отстаешь от других и в выучке, и по внешнему виду. Надеюсь, ты не станешь терять время даром и к моему возвращению будешь вполне соответствовать тем требованиям, которые предъявляются к тебе, как к Грации.

– Конечно, Ваше Высочество. – Номи испытывала одновременно и разочарование, и облегчение. Его двухдневное отсутствие означало, что за это время новостей о судьбе Серины не будет, но также давало ей время на выработку плана дальнейших действий. – А что такое Премио Билариа? – отважилась спросить она.

– Это скачки, – кратко ответил он. – Самые известные во всей Виридии.

– А, – едва слышно пробормотала она.

– Ты ездишь верхом? – поинтересовался Наследник.

– На лошади? – изумилась Номи.

Он кивнул.

– Ни разу не пробовала, Ваше Высочество, – ответила Номи.

Глупый вопрос. Неужели ему неизвестно, что верховой езде обучены лишь жены да дочери богачей?

Мочки его ушей покраснели.

– Да, конечно, конечно, понятно.

– А вам нравится верховая езда? – учтиво поинтересовалась она.

– Разумеется. – Его голос слегка потеплел. – Мой конь, Боди, со мной с тех самых пор, как он был жеребенком. Я объездил его сам.

Номи не знала, что значит объездить, но по спине у нее почему-то прошел холодок, и она вдруг выпалила:

– Ценность мужчины определяется его отношением к близким ему людям и животным.

– Что ты сказала? – Глаза Малахии сузились, и он резко приблизился к ней.

У Номи упало сердце. Глупо, ой как глупо. Она произнесла цитату из книги легенд, что принес домой Рензо, из рассказа о том, как бедный фермер поразил богатого торговца, продав тому фамильную драгоценность, но не для того, чтобы утолить голод самому, а чтобы накормить лошадь. Малахия, несомненно, узнал цитату.

– Это… Так, бывало, говорил мой брат, Ваше Высочество. Я вызвала ваше недовольство, произнеся эти слова?

Малахия покачал головой.

– Это фраза из книги, которую я читал давным-давно, и именно она когда-то поразила меня до глубины души.

Номи знала, что на ее месте Серина непременно бы вернула разговор в безопасное русло, но Номи язык за зубами не удержала.

– Мой брат тоже любил эту историю. Он говорил, что она о том, что все жизни равны. Жизнь мужчины, жизнь животного… жизнь женщины.

Номи встретилась глазами с глазами Наследника.

– Уж не думаешь ли ты, что я ценю только свою собственную жизнь?

Он подошел к Номи так близко, что она чувствовала у себя на лице его дыхание.

– Мне такое даже и в голову не приходило, – произнесла Номи со всей наивностью, какую только смогла придать своему голосу, но сузившиеся глаза Малахии ясно дали понять, что она в своем обмане не преуспела.

– Ты… – Наследник подступил еще ближе. – Тебе еще учиться и учиться.

Под его пристальным взглядом Номи поежилась. Глаза его были темно-карие, с янтарными, сверкающими на свету крапинками. Номи хотелось сбежать, скрыться от внезапно нахлынувшего на нее чувства, имени которому она не знала.

Он поднял руку, и она отступила на шаг.

Он не ударил ее, а лишь махнул рукой на дверь.

– Можешь идти.

Номи сделала реверанс и на негнущихся ногах пересекла комнату. Она чувствовала, что отныне она в опасности. В очень серьезной опасности.

Серина

СЕРИНА ПОЛАГАЛА, ЧТО вновь прибывших осужденных разведут по камерам, но охранники повели их наружу. Раздался громкий скрежет, и ворота открылись. К горизонту клонилось распухшее, болезненно-красное солнце, и впервые с тех пор, как она покинула Ланос, Серина затосковала по его холодным зазубренным горам и извергающим дым фабрикам.

Заприметив впереди крошечную фигурку Яканы, девушка быстро догнала ее.

– Куда нас ведут?

Якана обхватила себя руками.

– Один из охранников сказал, что это здание используется лишь как перевалочный пункт. А жить мы будем… – Якана кивнула на пустынные скалы за воротами. – Там.

– Там? – вырвалось у пораженной Серины.

Отель, Пещера… Это названия тюремных корпусов для заключенных? Корпусов, не обнесенных оградой и колючей проволокой?

– Как тебя сюда занесло? – спросила поравнявшаяся с ними Аника и оглядела Серину с ног до головы. – Тебя же здесь живьем съедят.

Серина понимала, что разительно отличается от остальных осужденных – из всех только у нее была мягкая нежная кожа и округлое тело.

– Я кое-что украла, – сказала она спокойно, скрывая, насколько было в ее силах, свой страх. – Кое-что из дворца.

У Аники сузились глаза.

– А что совершила ты? – в свою очередь спросила Серина.

– А я кое-кого убила, – ответила Аника почти равнодушно, и Серина, хоть и с трудом, но все же углядела скользнувшую по ее лицу тень.

– Все, кого определили в Отель, шагайте туда, – распорядился охранник у ворот.

Аника и еще четыре женщины проследовали за ворота и вскоре скрылись из глаз, а Серина спросила Якану:

– А тебя куда?

– В Пещеру, – едва слышно пробормотала та, разглядывая носки своих туфель.

– И меня туда же, – сообщила Серина, почему-то чувствуя облегчение. – По крайней мере, мы с тобой будем вместе.

Якана даже слегка воспряла духом, и спина ее распрямилась. Серина удивилась, какое преступление совершила эта маленькая перепуганная девушка, что в наказание ее сослали сюда.

– Южный Утес, шагайте сюда! – проревел охранник, и вскоре за воротами скрылась еще одна группа женщин.

Затем он крикнул:

– Пещера!

Серина, Якана и еще две девушки направились к воротам. Шепотом они представились друг другу. Звали их Джиа и Теодора. Стражник указал на двух женщин, ожидавших сразу за воротами, и велел: