колет, только ему известно. А потом сливает остаток наркоты налево. Или этот падре, глаза бы мои его не видели. Я ребятам – про прелести жизни, а он, идиот, про божественную кару. Даже с психиатром проще. Прыгнули со скалы. Подняли адреналин, тестостерон – и по девочкам. А этот, глаза елеем замазаны, а сам мальчишек конфетами заманивает. К себе, в светелку.

– Откуда вы все это знаете? – Пе́трович был больше ошарашен не скороговоркой собеседника, а тем, что все эти накаты на коллег один в один совпадали с его мыслями.

– Пошатаешься по местам типа этого вокруг вокзала – не то еще узнаешь. – Шулер взял вилку, нож и стал аппетитно разделывать рульку. – Может, перед вином еще по маленькой?

Пе́трович согласно кивнул головой. Так, что мне еще предстоит услышать? Долго ждать не пришлось.

– А вы думаете, что секретарь не без этого греха? Нет, я не про мальчиков. Дамочка-то его уже того… Вы обратили в туалете внимание на нишу с дверью? Нам говорят, что Марта там хранит ведра с тряпками. Больно здорова ниша-то для тряпок. Бьюсь об заклад, что там стоит топчанчик, на который усаживается наш секретарь и слушает (там наверняка есть слуховое отверстие в кладовую), кстати, учтите, это же теперь ваш рабочий кабинет, как Квазимодо потягивает Марту. Как он пыхтит, а она постанывает. И… – шулер опустил руку и сделал характерный жест рукой. Потом он допил свою рюмку и протянул ее официанту, который уже принес на подносе повтор.

Вторая водка сильно ударила в голову – так мы к вину окосеем, держись, парень. Пе́трович клюнул вилкой в шампиньон, облитый сметаной. Интересно, откуда ему известно, что немая служанка может постанывать? Но вместо этого он спросил:

– А зачем вы мне это все рассказываете?

Шулер наполнил бокалы вином, пригубил свой и подмигнул собеседнику. Черные кустистые брови на мгновение сошлись на переносице, а перчатки обхватили кисти Пе́тровича.

– Потому что я хочу взорвать эту лавочку, – шепотом произнес он.

Пе́трович хотел было выдернуть руки, но перчатки держали его крепко.

– Почему?

– Из-за их председателя.

– Вы его знаете?

– Его никто не знает. И, думаю, никто и не видел. Но письма в чистых конвертах, они же приходят.

– И что в этих письмах?

– Инструкции.

– И вы их выполняете?

– А куда деться? Дорогой мой, все, что я вам рассказал про эту шарашкину контору, наверняка известно председателю. У него же правило – нанимать тех, на кого он может собрать компромат. Чтобы вертеть, как куклами.

– И на вас есть компромат?

– Ха, кто в молодости, особенно в той, которая прошла на бегах, в бильярдных залах и под пляжными зонтиками с колодой карт, не делал ошибок? Конечно, есть. Думаю, – здесь шулер сделал большой глоток вина и потом поковырялся в рульке, – у него есть компромат и на вас. Иначе бы вас не пригласили. Так что мы с вами – союзники. – Шулер наполнил свой опустевший бокал и в этот раз, не останавливаясь, выпил его.

Да он ерничает, подумал Пе́трович. Нет, это не Данте. Это какая-то свободная импровизация в стиле уличного фольклора. Гротеск на тему смертных грехов. Тоже мне, союзник. Но шулеру понравилась его метафора.

– Я к нему давно подбираюсь. Теперь вот – вы. Так что давайте выпьем за открытие второго фронта.

Он видимо охмелел. Пе́трович оглядел почти нетронутую рульку, свою пустую тарелку и почти пустой графин. Сейчас его расспрашивать бесполезно. Значит, тоже сыграем в пьяного.

– Послушай, от таких разговоров у меня засвербило. Я пошел к Любляне.

– Это кто?

– Моя коллега. Бывшая.

– Жаль.

– Чего жаль?

– Что она не водитель трамвая. Знаешь, какие девочки работают в трамвайном парке? Я пару раз водил туда наших пе-пе-птенчиков. Но об этом – ни-ни, – и шулер приложил обтянутый перчаткой палец ко рту.

– Я пошел. – Пе́трович встал из-за стола.

– Иди-иди. Я еще здесь посижу.

Глоток свежего воздуха, как ты бываешь приятен. Пе́трович даже не стал заворачиваться в шарф, а стоял под ночным холодным, но ласковым ветром, смывавшим (он очень на это надеялся) всю мерзость сегодняшнего вечера. Он посмотрел на часы. Еще только девять. Нет, к Любляне он не поедет. Пройдусь вечерним городом.

Его тень на тротуаре под яркой неоновой вывеской «Трумпфа» сделала шаг, как рядом с ней на тротуар легла другая тень.

– Доктор Пе́трович?

– Вы – кто?

– Я – Вольдемар, Влад, сотрудник доктора Шнайдера.

– Что-то случилось?

– Нет. Просто доктор Шнайдер завтра рано утром уезжает и хотел бы сейчас увидеться. В том кафе, рядом с вашим домом. Не волнуйтесь: у меня машина.

Прикуп

Как и в первый раз, кафе было почти пустым. Шнайдер стоял около бильярдного стола и задумчиво глядел на разбросанные шары.

– Спасибо, что приехали. Сегодня я был с вами невежлив, но на то были свои причины. Вы хотели увидеться? Может, за разговором – партию?

– Нет. В другой раз. Сейчас просто хочется отдохнуть.

– От массовика?

– Да.

– Занятный тип.

– Более чем. – Пе́трович решил пока не делиться со следователем сегодняшним разговором.

– Он из себя что-то корчит, а на самом деле – мелкий шулер.

– Я так и подумал.

– По документам, наверняка фальшивым, выходец из Южной Родезии. Но как их проверишь? Нам же запрещено общаться с апартеидом. Так что вы хотели мне рассказать? – Шнайдер поставил кий в стойку и жестом пригласил Пе́тровича за стол, где стояла полупустая кружка пива. – Что-нибудь выпьете?

– Спасибо. Я – лучше чай.

Они сели за стол, бармен из-за стойки сделал вопросительный жест, Пе́трович, повысив голос, заказал:

– Мне, пожалуйста, черный чай. С бергамотом.

Бармен согласно кивнул, и аудитор повернулся к собеседнику.

– Ну, как у вас прошел первый рабочий день?

– Нормально. Вопросы появились. Поэтому (Пе́трович решил не раскрывать все карты) я решил часть этих вопросов переадресовать вам.

– Слушаю. – Следователь отхлебнул пива.

– У психиатра непорядок с отчетностью по наркотикам. Я хотел вас спросить, не проходила ли по вашему ведомству реализация на сторону?

Шнайдер пожал плечами:

– Как вы думаете, если бы проходила, психиатр бы сейчас гулял на свободе? По моему ведомству такой информации нет.

– Хорошо. Тогда следующий вопрос. Скорее даже задание. Группа членов клуба ездила летом в Рейнензиштадт. Искупаться в озере, сходить в казино.

– Забавно.

– Что?

– Я завтра с утра в Рейнензиштадт и уезжаю. Ну, об этом чуть позже. Что вас заинтересовало?

– Это здорово, что вы туда поедете. Я просмотрел счета гостиницы. За парнем, который вас интересует, не значились ни мини-бар, ни ночные каналы. Но несколько очень длинных телефонных разговоров. Если