не разбудили племянницу, спавшую в другом крыле, далеко от спальни тети, но и эмоции были чрезмерными, второго этажа старинного дома. А как-то раз ему в бюро позвонила сама племянница и попросила подъехать. По ее словам, она лично хотела получить от аудитора разъяснения ее прав. Пе́трович приехал, и девушка его встретила в совершенно (все-таки наслушалась тетиных криков) прозрачном халате. У аудитора хватило ума тут же ретироваться. Но вечером ему позвонила сама опекунша и ледяным голосом сообщила, что племянница ей все рассказала, что семья может подать на него в суд за совращение несовершеннолетней, но поскольку тогда придется отказаться и от его услуг, а значит, искать другого юриста, то она этого делать не будет. Тетя сказала, что досье принято, гонорар ему перечислен будет, но дорогу в этот дом он может забыть. Когда прошло время, он вспоминал этот эпизод уже не без иронии (еще говорят, что Набоков не актуален), но тогда он был просто взбешен. Вначале ему захотелось тут же приехать и рассказать, как все было на самом деле. Потом он решил отложить объяснение на после получения гонорара. Работа есть работа. Но когда тот поступил на счет «Пе́трович Аналитикс», то бешенство уже прошло, а точнее, материализовалось в желчь: неугомонная тетя современной Лолиты, удачи тебе в твоем, ой каком нелегком опекунстве. А сегодня подумалось: с кем еще за прошедшие годы эта козочка успела поделиться своими выдумками? Может, с подругами, а может, с этим самым психиатром, который между сеансами психоанализа фантазий молодых девочек сталкивает пацанов на веревке со скалы.

Нажитый профессиональный опыт приучил дуть на воду, поэтому, как бы ни было противно копаться в своем же грязном белье, но тебе (как – не знаю) придется выяснить, был ли тот чиновник членом этого клуба, а та коза – пациенткой этого мозгоправа.

Такие раздумья не прибавили аппетита, поэтому обед прошел безвкусно и желания посиестить не возникло. К четырем часам после полудня Пе́трович управился с ведомостями, закрыл кладовую, в этот момент в голове скользнула какая-то интересная мысль (ладно – додумаю в трамвае), зашел к секретарю, отдал ключ и коротко отчитался о сделанном за сегодня. По заработной плате и отчислениям отчет можно писать прямо сейчас. Секретарь заметно, по сравнению с вчерашним, повеселел и пожелал Пе́тровичу удачного завершения дня.

В трамвае действительно додумалось. Глядя на желтую листву, разбрасываемую по дорожкам парка северным ветром, он понял, что если председатель собрал на него срамной компромат, значит, сам он должен собрать на председателя что-то не менее, а лучше более весомое. Как в боксе: надо как минимум уравнять весовые категории. Может, как раз дело того чиновника? Интересно, был ли с ним знаком Херманн? Ну, это мы узнаем в пятницу. Да, вот еще что. Шнайдер говорил, что там, в Рейнензиштадте, всю неделю проходили торжества. Надо сказать Любляне, пусть посмотрит в библиотеке подшивку их местной газеты за прошлый месяц. И узнать бы еще, чем увлекается этот Гай Фокс. А еще лучше – кто такой на самом деле этот Гай Фокс. И тут в голову пришла другая, совершенно неожиданная мысль. Секретарь говорит, что председатель всегда в разъездах и что он с ним общается в частной переписке. Допустим, что Оле-Лукойе оставляет запросы председателю на телеграфе до востребования. Но если он сообщил аудитору о завтрашнем визите в приход после запроса Пе́тровича, сделанного вчера в конце дня, сегодня утром, а сам он вряд ли мог принять такое решение, не согласовав с председателем, то это значит, что Гай Фокс здесь, в городе. Может, даже в самом клубе.

С этой мыслью он поднялся к себе в бюро. В приемной на столе секретарши стояли цветы. Она вскочила из-за стола и бросилась ему на шею:

– Дорогой, как прошел рабочий день?

– Текучка, – высвобождаясь из ее объятий и расстегивая пальто, ответил аудитор. – Тебе что-нибудь удалось сделать?

– Да, – Любляна вернулась к своему столу, взяла в руки и гордо подняла стопку каких-то бумаг. – Но сначала текучка. Во-первых, звонила ваша тетя. Она сказала, что у нее для Вас (секретарша всегда подчеркнуто переходила на «Вы», когда ей было чем похвастаться) есть интересная информация и что было бы неплохо, если бы Вы ее навестили. Во-вторых, Милена сейчас очень занята, Вы же знаете, сейчас все составляют годовые отчеты, но выписку заказов с Паркштрассе, три, – тут Любляна помахала бумажкой, на которой Пе́трович вчера накидал адрес клуба, – к пятнице (в этот раз мы решили вместе пообедать) она сделает. И, наконец, – тут Любляна вернулась к стопке бумаг, – я сделала для Вас копии некоторых статей этого психиатра. Тех, где говорится о терапии навязчивой идеи самоубийства. Я так понимаю, что мы теперь интересуемся самоубийствами? И самое последнее. В субботу вы сможете лично послушать рассуждения этого психиатра, – она развернула афишу (края были оборваны), на которой крупными буквами было выведено: «Суицид и терапия: теория и практика». Пониже – мелкими буквами: «Университет искусств. Лекция». – Этот университет совсем рядом с моей школой. Я его знаю. Я бы сама послушала, но у меня в субботу как раз в это время классы. А афишу я содрала со столба рядом с моей трамвайной остановкой. Ты же знаешь, в моем квартале живут одни студенты. Ну как?

– Потрясающе.

– Дорогой, а все это не опасно? Может, ты мне что-нибудь расскажешь?

– Расскажу. Потом. Да, вот еще что. Посмотри завтра в библиотеке подшивку какой-нибудь газеты из Рейнензиштадта за прошлый месяц. Меня интересуют фестивали, выставки, ну, всякие такие тусовки. Может быть, – тут он почему-то вспомнил о владельце конного завода, о котором говорил Шнайдер, – скачки.

– Дорогой, а если сейчас наша тема – самоубийства, могу ли я об этом рассказать Кристине, своей наставнице? У меня как раз сегодня классы. Я тебе говорила, что у нее произошло. Может, ты ей чем-то поможешь?

Так тому и быть. Гора, приходи к Магомету. Если Кристина сохранила свою девичью, как она тогда объясняла, прирожденную скрытность, то беды в этом не будет.

– Можешь. Только, – он вспомнил наставления следователя, – если она захочет прийти, то пусть постарается прийти незамеченной. Ближе к вечеру. В четверг.

– Значит, это все-таки опасно?

– Нет, – профессиональным маневром попытался успокоить ее Пе́трович, – просто чтобы не было потом разговоров о конфликте интересов. – Он взял стопку статей психиатра и прошел к себе в кабинет.

Просмотрев статьи, он положил их на стол. Нет, все очень заумно. Возьму с собой на его лекцию, может, простым языком будет понятнее. И, набирая тетушкин телефонный номер,