слегка «настильно», как бы сверху вниз. Стрелы впивались в землю, в крылья, залетали в дверь, но ни меня, ни Олега, пока не задели.

Перезарядив автомат, Олег тоже открыл огонь, но уже в другую сторону, оттуда неслись неслись толпы всадников.

Не знаю что повлияло, может потери — на поле, вперемешку с лошадями, валялась куча поломанных тел, может страх перед плюющейся огнём железной птицей — а наверняка в их глазах кукурузник так и выглядел, но они больше не приближались, а бешено скакали вокруг, буквально засыпая нас стрелами.

Последние несколько патронов я выпустил не спеша, целясь исключительно по людям, и когда щёлкнул затвор, взялся за револьвер, и так же, на одном дыхании отстрелял почти весь барабан.

Читая в детстве о героях войны, — о тех кто сдаче в плен выбирал смерть, я много размышлял на эту тему, и примеряя ситуацию на себя, каждый раз убеждался что поступил бы так же. — Так же смело, так же гордо, и так же отчаянно. Но сейчас, глядя на единственный оставшийся в барабане патрон, понимал что наверное это были какие-то совсем особенные люди, настоящие, вообще на меня не похожие. Потому что вот оно, то самое время, но смотрю я на этот патрон, и знаю что никогда не смогу выстрелить себе в голову.

Пусть плен, пусть пытки, пусть даже рабство. Но пока я жив, у меня всегда будет хоть какой-то шанс исправить ситуацию.

Олег, тем временем, по-обезьяньи метнулся за Леонидовским автоматом, который тот потерял когда падал, и схватив его, так же быстро вернулся обратно.

— Вот же ж!.. — негромко выругался он, прячась за капотом. — Поймал таки... — Над его правой лопаткой торчали сразу две стрелы.

— Кинь автомат. — попросил я, понимая что если аборигенов прямо сейчас не пугнуть, они ринутся в атаку.

Олег кивнул, соглашаясь, и перекинув мне оружие, вновь спрятался за щитом.

Переключившись на одиночные, я выстрелил. Потом ещё раз.

Всадники были настолько близко, что мне казалось я чувствую запах лошадиного пота.

Прицелившись, я снова нажал на курок, выбивая из седла очередного наездника.

В магазине оставалось ещё три патрона, и снова поднимая автомат на уровень лица, я заметил что крыло самолета слегка покачнулось.

И в ту же секунду степь огласил громкий рык, а из двери выпрыгнул тварёныш.

Не знаю почему, но после того как мы покинули самолет, я совсем про него забыл. Наверное поэтому его появление даже для меня оказалось неожиданным.

А то что произошло дальше, вообще ни в какие ворота не вписывалось.

Рык ещё не затих, а кочевники резко остановились, и спешившись, принялись дружно выть и биться лбами о землю.

Я смотрел во все глаза, и не мог поверить — они все, все до единого молились Аниному питомцу. Даже те кого мы подстрелили, даже они пытались встать на колени, и постучаться об пол.

Рыкнув ещё раз, уже потише, твареныш вышел вперед, и заняв место ровно посередине, — между нами и ними, совершенно спокойно взирал на происходящее.

— Иди чини... А мы пока внутрь поползём... — прошипел Олег, морщась от боли. Из нас троих только я остался без стрелы, зато в Леониде торчали аж четыре штуки.

Стараясь не делать резких движений я поднялся, нашёл отвертку с плоскогубцами, и поступил к делу.

Не сразу, но винт всё же поддался, и под крышкой обнаружился выпавший из разъёма провод.

Я не очень силен в технике. Что машина, что мотоцикл, или вот самолёт — для меня тёмный лес. Я понимаю принцип работы, знаю какие-то нюансы, но самостоятельно определить причину поломки — типа этой, не в состоянии. Но с выпавшим проводом мы уже мучились, разболтанный разъём очень плохо держался, и был первым в очереди на замену. Можно было его сразу обрезать и скрутить, но скрутку дядя Саша делать не захотел, говорил что у него где-то валяется похожий штекер. Ну а так как произошло это совсем недавно, аккурат перед тем как ему стало плохо, поэтому я и опознал причину поломки.

Трясущимися руками воткнув штекер на место, я прикрепил крышку на три винта, подтянул их, и стараясь не дышать, двинулся к двери.

Твареныш всё так же торчал перед самолётом, а аборигены всё так же молились.

И уже садясь в кресло, — Олег с Леонидом остались в салоне, у меня на мгновение всё «размылось» перед глазами, появилось покалывание в затылке, и прямо перед собой я увидел взлетающий кукурузник.

Намёк понятен, твареныш «передавал» чтобы мы улетали без него.

Всё так же с замиранием сердца я провёл предполетные процедуры, убедился что ничего не забыл, и выдохнув, нажал кнопку стартера.

Мотор заурчал, но завёлся не сразу, и пока он капризничал, я хапнул еще одну порцию весьма неприятных эмоций. Отпустило, только когда чихнув пару раз, он заворчал, и бодро подхватившись, выплюнул струю чёрного дыма.

С трудом сдерживаясь чтобы сразу же не поддать газу, я немного добавил оборотов, и пробежавшись взглядом по приборам, констатировал для себя — можно лететь.

Правда теперь вырисовывалась другая проблема — влетать через молящихся я не мог, и не потому что не хотел их давить, с этим-то как раз всё в порядке, а из боязни угробить самолёт.

Вариантов было как-то не особо, рассчитывать на то, что увидев разгоняющуюся машину, они разбегутся в ужасе, вряд-ли стоило, поэтому я попробовал"передать" свою мысль тваренышу. Представив как со всего маху самолёт врезается в аборигенов, я «зафиксировал» картинку, и усиленно впился в него взглядом. Вот только как ни пыжился, тот не реагировал, — то ли не слышал, то ли его всё устраивало. Под конец мне даже показалось что в ответ я поймал довольную усмешку, — мол дави их Василий, не стесняйся, так им и надо.

В общем, убедившись что он глух к моим посылам, я решил взлетать так. Места не много, но оно есть, если развернувшись отъехать в самый конец живого кольца, точнее даже овала, дистанция будет вполне достаточной. Сомнения конечно были, но самолёт пустой, ветерок встречный, так что должно хватить. Единственное что я сделал перед тем как добавить газа, достал из ящика дежурный дробовик с прикрученным на него оптическим прицелом. Не знаю кто сюда примострячил это чудо, но когда нам его выдали, он