вернуть, пока народ не проснулся, мало ли, заметит кто. — разведя руками, посоветовал Леонид.

— Н-да... наверное ты прав. — вздохнул я, соображая, как бы это получше сделать.

Вот только у твареныша был свой взгляд на решении проблемы. Он встал, по-собачьи отряхнулся, и важно, словно пава, «проплыл» мимо меня, с трудом запихиваясь в дверь самолета.

— Ахренеть. Он что, с нами лететь собрался? — едва не уронил челюсть подошедший Олег, — Серьёзно?

— Похоже что да.

— Вообще супер! Чур я в салоне сяду!

Он вообще с самого знакомства отнёсся к нему как-то по особенному: не испугался, сразу полез знакомиться, как будто это не инопланетное чудовище, а обычный дворовый пёс. В дальнейшем мог подолгу сидеть с ним и просто о чём-то разговаривать. Мне хоть и было непонятно поведение как одного, так и другого, но я не вмешивался в их «отношения».

Сегодня же появление твареныша могло означать только одно, — у нас намечаются проблемы. С ним, конечно, всяко будет безопаснее, это бесспорно, но сам факт что он является их предвестником, напрягал. — Ведь что есть причина, а что следствие?

Но как бы там ни было, попросить его покинуть борт я не мог, просто потому что он меня не слушался, а вытолкать такую тушу силком было бы совсем фантастично.

Так что, когда он положа морду на лапы привычно занял всё пространство в хвосте самолёта, я закрыл дверь и прошёл на своё место.

— Мне кажется, или он немного подрос? — усаживаясь рядом, поинтересовался Леонид.

— Не знаю. Я его каждый день вижу.

— В прошлый раз он свободно в двери проходил, а сейчас едва не застрял. — отозвался из салона Олег. — Думаю килограмм полста прибавил точно. Если не больше.

— Ну и пусть растёт, — пробубнил Леонид, — чего к парню привязались?— если вдруг в дверь не пройдет, всегда можно открыть грузовую.

И тут я был полностью с ним согласен. Если смотреть на него не как на упитанное животное, а с точки зрения полезности, то чем больше он рос, тем опасней становился. Я даже сейчас с трудом представлял чем можно его остановить хотя бы в теории. Разве что выстрелом из танковой пушки.

Быстрый, невероятно бронированный, а самое главное очень умный. На сегодняшний день твареныш без сомнения был самым совершенным оружием этого мира. Никакие пулемёты и миномёты не могли сравниться с ним. Но, как и у всего хорошего, был у него один минус, причём минус очень жирный, перекрывающий практически все плюсы — он полностью меня игнорировал, слушаясь только Аню.

Вот в последний раз, буквально неделю назад, этот гад сожрал выскочившую из сарая курицу, и когда я стал его стыдить, он так на меня рыкнул, что слова в горле застряли. Но тут на шум из дома выскочила супруга, и отобрав недоеденную птицу, ей же и настучала ему по мордасам. Он, после этого, три дня от меня взгляд отводил, стыдился наверное.

— Думаю надо подняться как можно выше и пройти примерно таким маршрутом. — Олег покинул своё место в салоне и подошёл ко мне с картой.

— Поднимемся значит... — ответил я, и завёл мотор.

Прогреть минут пять, прогнать на всех режимах и можно взлетать.

Потолок АН-2 пять тысяч метров, дядя Саша говорил что залезал и выше, но сам я поднимался только до четырёх.

Заберемся повыше, и пойдем на север вдоль по Уралу. Потом чуть на северо-восток, откуда, как мы предполагали, пришла первая группа скифов. Ну а обратно сместившись на двадцать километров к западу, по следам второй группы.

Взлетел я нормально, будто и не было трёхмесячного перерыва.

Поднявшись над станицей, по привычке сделал круг, покачал крыльями, и с набором высоты слегка изменил курс.

— Прохладно однако... — проворчал Леонид, зябко кутаясь в тонкую курточку.

Майские ночи и так не особо тёплые, а на трёх тысячах вообще неприятно. С каждым километром температура падает на шесть градусов, и если внизу сейчас где-то двадцать, то за бортом всего плюс два. А выше поднимемся, будет ещё холоднее. В самолете, конечно, не так холодно, работает печка, но одеваться надо было всё-таки потеплее.

Естественно мы всё это знали, но нормально оделся только Олег, потея внизу, здесь он чувствовал себя вполне комфортно.

Сам я не то чтобы мёрз, — куртка на мне была, но тёплый свитер бы определенно не помешал.

— Скорей бы солнце встало... — продолжал ворчать Леонид.

— Тебе чайку может горяченького? — глядя на его синий нос, — а он реально посинел, я вспомнил что у меня в рюкзаке есть целый термос травяного чая.

— Мне тоже, если можно. — услышав про чай, в кабину зашёл Олег и держась за спинки кресел, втиснулся между ними.

— Доставай, вон, рюкзак стоит возле перегородки. — обернулся я. — Стаканы только в салоне достань.

Дежурный набор посуды мы держали на всякий случай, обычно я пил из крышки термоса, а дядя Саша из своего гранёного в подстаканнике. Его он прятал в потайном кармане сбоку от кресла, и сильно ругался если замечал что кто-то им пользовался.

Пока разливали, самолёт поднялся до четырех тысяч, и стало совсем прохладно. На горизонте пока было чисто, в бинокль смотрели все по очереди, но ничего подозрительного не замечали.

Голая степь периодически мелькала островками зелени и голубыми озерами, иногда отмеченными на карте, а иногда и нет. Если озера не было, Олег карандашиком рисовал его прямо поверх картинки, примерно соотнося с имеющимися координатами.

— Сколько уже пролетели? — спросил Леонид, согревая ладони о жестяную кружку.

По моим расчётам выходило немногим больше шестидесяти километров, и до точки разворота осталось совсем чуть-чуть. О чём я и сообщил.

— Ну вот и отлично. — обрадовался Леонид. — Если никого не встретили, значит уже и не встретим. Ложная тревога!

— Ага... — хмыкнул Олег. Так и торча в дверях со своей картой, он практически не отрывался от бинокля. — Твои слова, да богу в уши... Посмотри-ка туда.

Будучи без оптики, я повернулся в указанном направлении, и сощурившись, попытался хоть что-то разглядеть, но ничего не увидел. Просто ровный горизонт.

Тем временем Леонид отставил чай и поднёс к глазам бинокль.

— Нет, ну