Он пришел за Яриком! Вставай! Вставай же!

Она нашарила револьвер, со стоном поднялась на ноги – и увидела перед собой наполненные ужасом глаза Лины.

– Спрячься в купе, – процедила Нелли.

Тем временем Огонек захлопнул дверь, ведущую к туалету, и подпер ее стальной тумбой с мусором. Чудовище налетело на преграду, с оглушительным дрязгом вышибло стекло (осколки разлетелись лунным бисером). Дверь поддалась – но не открылась.

За все это время странное создание не издало ни звука.

Нелли вскинула оружие. Темноту разорвали вспышки огня, от грохота выстрелов в узком пространстве заложило уши. Две пули высекли из тела монстра искры.

Искры!

Металл. Это робот! Вот почему у него нет ауры…

Они оставили в поезде робота!

Стрелять не имело смысла. Пули его не возьмут. И большинство боевых заклятий, применимых против людей или Иных, для робота не опасны.

Что же делать? Думай!

В едком облаке плывущих по коридору пороховых газов Нелли прицелилась в мерцающий алый глаз – но промахнулась: стрелять в темноте по подвижной мишени слишком сложно. Еще два выстрела пропали зря.

В купе за стенкой испуганно гомонили пассажиры.

Робот не обратил никакого внимания на Нелли и ее пули: он уже проломил широкую дыру в двери и протискивался сквозь нее к тамбуру, сворачивая лист стали в блинчик. В лунном свете мелькнуло белое лицо мальчика.

– Беги, Ярик!

Кто-то взял ее за плечо, с силой оттолкнул в сторону. Нелли рывком обернулась и увидела Полину. Губы ее спутницы быстро двигались, вербализуя колдовскую формулу.

Внезапно пол под стальным истуканом исчез, словно обратился в пар, – и монстр рухнул вниз. Вагон заполнил оглушительный перестук колес, яростный холодный ветер взвил шторки на окнах. В последний момент робот успел ухватиться стальными клешнями за край образовавшегося пролома и принялся подтягиваться обратно в коридор. Его суставы сгибались с воющим электрическим звуком.

Поезд трясло – казалось, инерция падения утянет стальную тварь во мрак, но она обладала чудовищной силой. Над черной дырой провала показался металлический колпак – и острый алый луч снова обжег глаза Нелли.

Она не успела ничего сделать. Полина ударила тварь «прессом». Край пролома откололся, словно кромка льдины, и сжимавшие его стальные клешни канули в темноту. Поезд дважды подпрыгнул на ходу, взвизгнул металл – и состав понесся дальше.

– Кажется, я убила его, – с удивлением сказала Полина.

В наступившей тишине застучали двери, из купе выглядывали встревоженные заспанные лица.

Пришлось снова пускать в ход «Морфей», а затем приводить вагон в порядок. Сумрак еще хранил форму материи в том виде, в каком она была до нападения, и женщинам удалось быстро восстановить все разбитое, убрать следы копоти и стреляные гильзы; заделать дыру в полу. Сложнее оказалось вернуть на место пассажиров – пришлось обходить все купе и поднимать на полки спящих людей. Завтра они будут думать, что видели дурной сон. Когда с этим было покончено, женщины вернулись в свое купе и без сил упали на полки.

Нелли ждала, что придется успокаивать перепуганных детей, но ее встретил восторженный взгляд Лины:

– Здорово вы его! А меня научите так колдовать?

Полина провела рукой по рыжим вихрам девочки:

– Обязательно. Только не сейчас.

– Спасибо тебе, Полина, – голос Нелли дрожал, – я что-то растерялась. Давно в бою не была.

– А чудовище не вернется? – спросила Лина.

– Нет. Его переехал поезд.

– А кто это был? Великан?

Нелли села рядом с сыном, прижалась к нему. Мальчика била легкая дрожь.

– Не могу поверить, – тихо проговорила Полина, – робот. Робот, понимаете?

– Для Иного, – покачала головой Нелли, – не самый сложный враг. Я могла уйти в Сумрак и стать для него недосягаемой.

– Ему была нужна не ты, – возразила Полина.

Все посмотрели на Огонька.

– Ошибаетесь, – криво усмехнулся мальчик, – я им не нужен. Я даже не волшебник.

– Ярик, – Линка села рядом с Огоньком, взяла его за руку, – робот оттолкнул твою маму и бросился за тобой. Мы все это видели. А ты не растерялся! Ты молодец.

– Я просто закрыл ему путь.

Полина снова взяла слово:

– Нелли, ты, конечно, могла уйти в Сумрак, и робот тебя не достал бы. Но и тебе труднее справиться с ним. Если «прессом» ты сшибаешь с ног человека или Иного, то для такой махины это пустяк. Он не боится файерболов или заряженных магией пуль и клинков, многих заклятий. Времена меняются. Дозоры используют все больше техники – она уже доступнее, чем магия.

– Считаешь, в поезде он был один? – тихо спросила Нелли.

Дети с тревогой посмотрели на Полину. Женщина кивнула:

– Конечно. Были бы другие, они пришли бы ему на помощь. Думаю, у Темных остались сомнения после разговора со мной, и они оставили его на всякий случай. Я бы почувствовала ауру Иного рядом, а стальную машину – нет.

– Видишь, Линка, что такое жизнь волшебников, – грустно усмехнулся Огонек. – Вот тебе и Хогвартс.

Нелли отозвала Полину в коридор:

– У тебя есть оружие?

– Я же не дозорная. В жизни не держала в руках ничего опаснее кухонного ножа.

– Тебе стоит сойти на ближайшей станции. С нами ехать слишком опасно.

– Но робот был единственным…

– Шут с ним, с роботом. Они идут за Огоньком, как голодная волчья стая. Вчера я подслушала разговор Темных в Питере. Их главный сказал что-то вроде: если не найдете пацана, всех нас ждет кое-что хуже смерти.

В голосе Нелли появилась спокойная обреченность. Полина внимательно слушала, сложив на груди руки.

– Что за чудо-ребенок? – спросила она шепотом. – Несформированная судьба – еще не повод для такой облавы.

– Никакое он не чудо, – устало опустила голову Нелли. – Великим просто понадобилась новая живая игрушка для их бесконечных разборок. Было одно пророчество… насчет меня и Матвея. Неясное предсказание о какой-то беде.

– И вы боитесь, что оно перейдет на сына. Давно прячетесь ото всех?

– Всю жизнь.

За окном снова потянулся лес. Небо очистилось, ярко засияли звезды. В купе вокруг дружно похрапывали пассажиры.

– Я не сбегу, Нелли. Не брошу вас.

– Спасибо, конечно. Но вряд ли ты сможешь помочь. Они нападают большими силами и не оставляют в живых никого.

– Я тебе уже дважды помогла. Вдруг и в третий раз получится. – Она задумалась на мгновение. – Так что же может быть для них хуже смерти?