– Нет. Я из Читы, отец был военным, скитались. Кончил лётку в Оренбурге, служил.

– Летали?

– Конечно. Я перестал летать только два года назад.

– По здоровью?

– Да. По зрению.

– Тоскуете?

– Есть такое дело. Я был летчиком-испытателем. В какой-то момент все практически сошло на нет… Нечего было испытывать. Но я стал учить молодых…

– А сейчас есть что испытывать?

– Поверьте, есть. Больше ничего сказать не могу.

– А кто ваши родители?

– Я потомственный военный, в пятом поколении. Правда, летчиков до меня не было. Все морские офицеры, только вот батя был сухопутный. Совершенно не выносил качку. Ну и до генерала тоже я первый дослужился. Выше полковника никто не прыгал.

– Ваш отец жив?

– Нет. Мама жива.

– Мама в Москве?

– Да. Со мной.

– И сына, как я понимаю, чтобы продолжить династию, у вас нет?

– Увы, нет. Но мне еще не поздно.

И он многозначительно посмотрел на нее.

– О! Это не ко мне. У меня не может быть детей.

– Но сейчас ведь есть столько способов… я слышал.

– Иван Тимофеевич, вам не кажется этот разговор как минимум преждевременным?

– Кажется. Но вы сами спросили про сына.

– Просто не предполагала, что мой не слишком тактичный вопрос так далеко нас заведет. Черт знает что!

– А давайте выпьем за то, чтобы…

– За то, чтобы у вас родился внук! Вы говорили, Лида хочет вернуть себе девичью фамилию… это прекрасно, и пусть родит вам внука… Ваню Столетова. Вот и выпьем за Ваню Столетова-младшего.

Что я несу? – ужаснулась Лада. Кажется, я пьяная.

– Что ж, давайте за Ваню!

– А я люблю военных, красивых, здоровенных! – вдруг неожиданно даже для себя пропела Лада.

– Лада! – фыркнул генерал.

– Я, знаете ли, окосела малёха!

– Боже мой! Но, должен заметить, вам это страшно идет. Знаете, я однажды был на киносъемках у одного своего приятеля… Что-то из старинной жизни… И все артистки там были затянуты в корсеты, а после съемок сняли их, расслабились и вздохнули свободно…

– По-вашему, я обычно затянута в корсет?

– По крайней мере мне так показалось. А сейчас вздохнули свободно.

– Есть такой момент. А вы проницательный, товарищ генерал. Не ожидала.

– А вы думали, все военные дуболомы?

– Да нет. Все военные душки, – пьяным смехом залилась Лада. – Знаете, Иван Тимофеевич, вы мне страшно нравитесь, вы такой… словом, такой, как надо, но… я, скорее всего, не смогу в вас влюбиться.

– Это почему, интересно знать?

– Понимаете, я всю жизнь, если влюбляюсь, то, как говорится, сразу, с первого взгляда, мой папа это называл «со всей дури»…

– Так это же прекрасно, Лада!

– Почему?

– Много счастья вам принесли эти ваши влюбленности со всей дури?

– Как выяснилось, ни фига!

– А вы выходите за меня замуж со всей дури!

– Что?

– Замуж! Со всей дури? А?

– Замуж?

– Ну да…

– Зачем?

– Чтобы не быть одной, и сами говорите, я вам нравлюсь. А я-то как раз влюбился в вас со всей дури!

– Иван Тимофеевич, вы что, серьезно?

– Более чем!

– Надо же… А как к этому отнесется ваша мама?

– Мама? Она будет счастлива. К тому же после того, что вы сотворили с Лидой, она на вас молиться готова. А уж Лидка точно с ума сойдет от счастья! Решайтесь, Лада, надо иногда в жизни сделать такой сумасшедший шаг… Вы прыгали с парашютом?

– Нет, что вы, я боюсь высоты!

– Но замуж-то не так страшно, правда? Зато со всей дури!

Его голубые глаза вовсе не смеялись, а смотрели серьезно и… нежно. У Лады вдруг заныло сердце. А может, и вправду?

– Ну что? Согласна?

– Я… я не знаю…

– Не знаешь? Значит, согласна. Тогда поехали!

– Куда?

– Ко мне. С мамой знакомиться!

– Да ни за что! Я же пьяная!

– Это единственная причина?

– Ну да… кажется.

– Все равно поехали. На дачу!

– На дачу?

– Или к тебе?

– А мы разве пили на брудершафт?

– Здрасте! Замуж – и на «вы»? Не пойдет! Выпить мы уже выпили, осталось только поцеловаться.

И он властно притянул ее к себе и поцеловал в губы, невзирая на присутствие других посетителей. И Лада вдруг обмякла, прижалась к нему, обняла за шею. Он был такой надежный, сильный, каменная стена… Но я же не люблю его, мелькнуло в ее затуманенном мозгу. Он сжал ее изо всех сил. Ничего, стерпится – слюбится… Со всей дури!

Лада проснулась и в первый момент ничего не поняла. Бревенчатые стены, красно-коричневая печка-голландка. И тут она все вспомнила. Обнаружила, что под одеялом на ней ничего нет, а рядом с диваном стоят какие-то шлепанцы. Ничего себе… Мы вчера дали жару! А генерал хорош! Мон женераль. Я вчера сказала, что буду звать его «мон женераль»… И тут он вошел в комнату. Казалось, он помолодел на десять лет.

– Проснулась, генеральша? Какая ты красивая, генеральша!

Ой, как страшно, подумала она. Во что я влипла… Он ведь теперь меня не отпустит. А я разве хочу от него убежать? Мне же с ним хорошо.

– Ты чего так на меня смотришь? Думаешь, небось, ой, что я наделала со всей дури?

– Нет! Я думаю, а тут есть душ?

– Конечно! Дом вполне цивилизованный.

Он подошел, схватил ее на руки и понес куда-то.

– Это ты меня на руках носишь?

– Ношу. Потому что люблю.

– Вот так прямо и любишь?

– Вот так прямо и люблю. Умеешь с газовой колонкой обращаться?

– Нет.

– Не беда, научишься, а сейчас я сам все сделаю.

Он поставил ее в ванну, включил колонку. Та громко загудела.

– Через минуту будет горячая вода. Ну вот! Мойся, полотенце вот тут, халат я принесу. Я пошел готовить завтрак!

Ну надо же… На руках носит. Да о таком можно только мечтать. Она намылилась и с наслаждением включила душ. Генеральша… С ума сойти! Вот Пашка обрадуется, вспомнила она. Это же он все придумал. А что скажет мама? И вообще все? Многие наверняка вспомнят «Гамлета»: «Нет месяца, и целы башмаки, в которых гроб отца сопровождала…» Ну, во-первых, прошло уже четыре месяца, а во-вторых, насчет экзотических любовниц папаши Гамлета у Шекспира нет ни слова. И к тому же плевать я хотела на чужое мнение. И пока что мне нравится звание генеральши. А там посмотрим. Только не нужно никаких штампов в паспорте. По крайней мере пока. А то мало ли… Она вылезла из ванны, вытерлась, надела махровый халат генерала, пахнущий отличным парфюмом. А тапок не было. Ну да, меня же сюда доставили на руках, засмеялась Лада.