— Постарайтесь не переводить исключения в регулярную основу, — согласился я, решая подыграть девушке, а заодно ублажить молящие глаза друга. — Но чтоб было тихо.

Мадам шарфик вздохнула, но согласно кивнула. Посмотрим.

Богдан

На следующее утро меня снова постигло разочарование. Не знаю, что заботливая мамаша сказала своей дочери обо мне, но девчонка сидела в самом углу кабинета, а её присутствие выдавало только шуршание альбомами и иногда шёпот.

Придраться я не мог, так что пришлось полдня следить за речью, ибо смертельные уколы голубых глаз могли лишить меня жизни за пару телефонных звонков.

В обед девочку забрала Алёна, и я выдохнул. Вот же сука, вашу мать …

Ева быстро повернула голову в мою сторону, а чашка в её руках звякнула.

Оказывается, я выматерился вслух…

— Богдан Анатольевич, на вас плохо сказывается воздержание.

Это она зря начала…действительно плохо. Особенно когда я понял, что эти её юбки и чулки меня уже бесят, а бесконечные шарфики хочется порвать зубами.

— Неужели? — невозмутимо продолжил я, рассматривая линию чёрной стрелки, бегущей по задней поверхности чулка, а потом туго обтянутые тканью ягодицы.

Член встал, а ведь я даже в мыслях не успел её раздеть.

Тенева подошла ко мне, аккуратно расставляя на столе заказ из ресторана и только что приготовленный кофе. Быстро и уверенными движениями она выкладывала столовые приборы по размеру, салфетки.

— Работали официанткой? — пытаясь отвлечься от её тонких запястий и того факта, что смогу обхватить их одной своей рукой, спросил первое, что пришло на ум.

— Нет.

Жду.

— Это из детства. Мама приучала красиво сервировать стол и не только по праздникам.

— Мужу тоже так делала?

Женская рука дрогнула, смещая угол наклона вилки.

— Да, — спокойно ответила Ева, тут же возвращая столовый прибор на место.

— Так понимаю, сервировка стола не помогла, когда перед ним вильнули молодая задница и упругие титьки?

Я козёл. Ну это примерный перевод выражения голубых глаз.

— Нет. Не помогла, — сдержанно отвечает Тенева, начиная опускать взгляд и отходить в сторону.

Но мне мало.

С радостью перехватываю запястье, заставляя девушку практически согнуться пополам. Теперь наши лица рядом, и мне удобно шептать ей на ухо все последующие гадости.

— Тогда нахуй ты это делаешь? Тебе нравится передо мной выслуживаться?

— Нет. Это … привычка, — нервно и уже растерянно отвечает Ева, пытаясь освободиться их моего захвата, дёргая рукой.

— Хочешь сказать, что, ужиная дома одна или с четырёхлетним ребенком, вот так вилки по линейке вымеряешь? Ну если это твоя любимая привычка. Значит, должна! — давлю на неё, желая правды из этого милого ротика, что сейчас искривился от негодования.

— Не любимая! — чуть ли не выплёвывает и тут же замирает.

Наконец-то до неё дошло осознание темы нашей беседы.

— Тогда вернёмся к началу? Зачем ты это делаешь? — меняю тон на более спокойный, пытаясь дожать мою врушку.

— Не знаю. Так положено, — тут же отделывается от меня дежурной фразой и снова дёргает рукой.

Я отпускаю, так как точно знаю, что сделаю в следующую секунду. Расшатаю нервную систему своей помощницы до основания.

— Да что ты говоришь? Значит, ты у нас воспитанная девочка? Тогда как тебе это.

Быстро встаю и, подхватив под колени, усаживаю Еву на стол, сдвигая тем самым все её геометрические фигуры. Она громко и коротко визжит, оглушая меня на одно ухо.

— Что вы делаете, Богдан Анатольевич?!

Я стою между её разведённых ног, от чего юбка того гляди не выдержит и начнёт рваться по боковому шву. Неспешно подтягиваю подол и заодно становлюсь к ней ближе, разводя сопротивляющиеся колени чуть сильнее.

— Ну как же! Секс на столе? Тебя неужели ни разу муж или любовник не трахали на обеденном столе? — выпуская из себя накопленное за это время возбуждение, позволяю голосу хрипеть, а рукам огладить шелковистую ткань на ногах, пока подушечки пальцев не нащупали край чулок. — Сразу после чудесно приготовленного тобою ужина или вообще вместо него. При этом стол качается, посуда звенит, а часть её падает на пол, но вам обоим посрать на это, так как его член глубоко внутри тебя, а сама ты через секунду бурно кончишь.

В конце предложения практически невесомо дотрагиваясь губами до мочки уха, но Ева отскакивает от меня так, будто я ей раскаленным железом клеймо поставил.

— Нет! Хватит! У вас же невеста! — верещит и с остервенением скидывает мои руки со своих ног.

Мне жаль прерывать наш психологический приём и особенно жаль моему налитому кровью члену, но я умею себя контролировать.

Делаю шаг в сторону, позволяя Еве спрыгнуть со стола.

Значит, Кир трепло, но умное. Подстраховался насчёт предпочтений моей помощницы, навесив на меня ярлык жениха. Значит, поэтому мадам шарфик была глубоко спокойна насчёт возможных с моей стороны приставаний.

— И что? Это ничего не меняет, — спокойно и даже демонстративно поправляю бугристость в штанах, прежде чем сесть обратно в своё кресло.

— Но как же… — заторможено начинает Тенева, неловко одергивая край юбки, которая никак не желала опускаться.

Я вижу, в чём причина, а она смотрит только на меня. Святая простота…, наверное, думающая, что изменять на этой планете мог только её бывший муж.

— У всех свои правила, Ева. Подойди ко мне, я помогу.

Подол юбки со стороны отделки тремя маленькими пуговичками неудачно зацепился за ажурный край чулка, и теперь если их хозяйка дёрнет посильнее, то просто их порвёт.

В голубых глазах смесь страха и немого вопроса по типу, придурок ли я, если жду, что после произошедшего она ко мне хоть шаг сделает.

— Ева, я не насилую женщин, я их только трахаю по обоюдному согласию. Ты же против?

Она согласно кивает.

— Ну значит вопрос решён. Тебя трахать не буду.

Мне почему-то становится смешно, так как уверен, если на нас сейчас взглянуть со стороны, можно сдохнуть от нелепости происходящего.

Маню к себе указательным пальцем, а левой рукой начинаю накручивать вилкой макароны в креветочном соусе.

Тенева осторожно делает два шага и застывает около меня.

Нарочно задеваю голую кожу женской ноги, пока выпутываю из кружевного плена пуговицу, так как Ева при этом каждый раз вздрагивает всем телом.

— Красивые чулки, — хрипло комментирую я, напоследок проводя раскрытой ладонью по её ноге. — Жаль, не смогу рассмотреть детальнее.