Гертрудой и племянниками. Только Табита оставалась дома. Я изначально не хотела брать с собой и сестру, но у нее были золотые монеты, без которых поездка на ярмарку могла оказаться бессмысленной. К тому же, я надеялась, что это путешествие немного встряхнет ее. А уж лишить племянников удовольствия побывать в незнакомом городе я и вовсе не могла.

На сей раз к теплицам я пошла другой дорогой. Сделала небольшой крюк, чтобы посмотреть на реку Дордону, про которую говорила матушка. Она действительно текла неподалеку от нашего дома. Я не заметила ни одного рыбака, но это вовсе не значило, что в ней не водилась рыба. Местные жители наверняка ставили тут сети. А поскольку сетки у нас пока не было, я решила показать Алену, как делают «морды». В деревне, где я выросла, такие приспособления были в каждом дворе. И сплести их из ивовых веток было нетрудно. Выглядело это как продолговатый мешок из прутьев. Рыба заходила в него и уже не могла выбраться обратно.

А потом мы сделаем и леску для удочек. Или купим ее ярмарке, если она окажется недорогой. А уж сколько вкусных блюд можно приготовить из свежей рыбы, и не перечесть!

Спускаться к реке я не стала, пошла через перелесок к имению Клермонов. И вот здесь, на угоре, я вдруг увидела что-то необыкновенно знакомое. Это были огурцы! Их ветви опутывали стоявшие на высоком берегу деревья, поднимаясь чуть не до самых их макушек.

Но как они попали сюда? Поблизости не было ни домов, ни огородов. Возможно, летом ветер принес сюда их семена, и они выросли тут сами по себе, безо всякого ухода.

Плоды были разных размеров — и совсем маленькие, похожие на корнишоны, и довольно большие. У меня не было с собой никакой емкости, и я ограничилась тем, что сорвала несколько штук, распихав их по двум карманам платья.

К теплицам я подбежала почти вприпрыжку. Мне не терпелось принести огурцы домой и похвастаться перед Табитой. Из них можно было приготовить вкусный салат со сметаной. А потом, когда мы купим на ярмарке достаточно соли, я могу засолить их в бочке.

Я уже почти чувствовала их вкус на своих губах и так увлеклась собственными ощущениями, что не сразу увидела у теплиц незнакомца.

Я, как и прежде, взялась за нож и принялась вынимать из пазов очередное немного поломанное стекло, когда почувствовала чей-то взгляд. Подняла голову.

В нескольких шагах от меня стоял пожилой мужчина — седовласый, импозантный. Наверно, он произвел бы на меня вполне приятное впечатление, если бы в его взгляде так явно не читались надменность и презрение.

— Добрый день, сударь! — поприветствовала я его. — Я — Лорейн Ревиаль. А вы, должно быть, месье Мэнсфилд?

Если он и счел нужным наклонить голову, то всего на пару сантиметров.

— Именно так, мадемуазель, — холодно подтвердил он.

Он продолжал стоять на том же месте, и я почувствовала себя неловко и едва не выронила стекло из рук.

— Надеюсь, сударь, вы не будете против, если я возьму отсюда еще несколько стекол? — вежливо спросила я. — Теплица скоро совсем рухнет, и они всё равно сломаются. А нам они очень пригодятся.

— Мадам Шабри говорила мне о вас, — хмыкнул он. — Но если вы хотите забрать эти стекла, то вам следует сделать это именно сегодня. Потому что завтра в поместье прибудут работники, и они займутся приведением усадьбы в порядок, в том числе и сносом этой теплицы.

— Вот как? — неприятно удивилась я. С чего бы им браться за обустройство именно сейчас, если столько лет они не вспоминали об этом? Я даже подумала, что, возможно, он мне просто соврал.

Наверно, эти сомнения отразились и в моем взгляде, потому что дворецкий вдруг торжественно произнес:

— Усадьба Клермонов должна обрести прежнее великолепие, потому что скоро сюда прибудет сам его светлость! Да-да, мадемуазель! Герцог Клермон намерен жениться, и свадьба, которая состоится через несколько месяцев, пройдет именно здесь!

Глава 14

Я не хотела рассказывать домашним новость о возможном приезде герцога Клермона в свое поместье, но оказалось, что они узнали об этом и без меня. Деревня уже гудела, предвкушая возрождение былого величия старинной усадьбы.

Здесь в каждом доме держали кур, коров, поросят, вот только продавать яйца, молоко и мясо было некому. Возить в Альенде скоропортящиеся продукты было не с руки.

А приезд в поместье герцога с семейством и слугами означал закупки к хозяйскому столу всего того, что могли предложить местные крестьяне. А если сюда станут приезжать еще и гости! Поэтому не удивительно, что новость была встречена жителями Шатель с большим воодушевлением.

Я ожидала, что это встряхнет и Гертруду. Но она лишь впала в еще большую депрессию.

— Они будут смотреть на нас так же, как на здешних крестьян — как на грязь под ногами. А ведь наш отец тоже был дворянином, и мы тоже имеем право носить красивые наряды и танцевать на балах.

Всё это мы могли сказать только одному человеку — нашему старшему брату, который выкинул нас из дома, поправ законы родства. А сейчас я не видела смысла пережевывать всё это снова и снова. Так я и заявила Гертруде, на что она откликнулась со вздохом:

— Ты еще слишком молода, Лора, и ничего не понимаешь!

Ну, что же, если ей угодно было пребывать в тоске, то я не могла ей этого запретить. У меня было много других забот.

Ален прекрасно справился с остеклением всех окон, и в доме стало светло и тепло. Правда, в некоторых стеклах были трещины и сколы, но с этим мы уже ничего не могли поделать — других стекло подходящего размера не было. Эти трещины к зиме можно будет заклеить бумагой или замазать глиной. Пока же следовало радоваться тому, что мы имели.

Мы со Стефани намыли рамы до блеска и за обедом, сидя за кухонным столом, любовались на яркую огненно-рыжую картинку осенней природы за окном. А потом мы увидели, как к соседнему дому подъехала телега, с которой спрыгнул коренастый мужчина средних лет. Должно быть, это и был мастер Меридо.

Мы с Табитой к вечеру, дав ему возможность отдохнуть с дороги, собирались пойти познакомиться с ним, но он нас опередил.

— Приветствую вас, ваши милости! Я подумал, что только-только смолотая мука с мельницы Крюшона не будет для вас