осенью 1844 года. Если кто–то поинтересуется, откуда взялись подобные представления, вам ответят: эти сведения появились благодаря одному из видений госпожи Е. Г. Уайт» ( World's Crisis, Nov. 256 1874 в Ревъю энд Геральд, 22 декабря 1874, с. 204).

Урия Смит решительно отверг это обвинение:

«Сотни статей были написаны по этому вопросу [о святилище]. Но ни в одной из них не говорится о видениях как об авторитетных источниках или как об источнике, из которого мы черпаем свои взгляды. И ни один проповедник не ссылался на них, говоря на эту тему. Мы обращаемся к одной только Библии, где и обнаруживаем в обильной мере свидетельства, подтверждающие наши взгляды по этому вопросу»

( Ревью энд Геральд, 22 декабря 1874 г., с. 204; курсив мой).

Нельзя не отметить, что Смит сделал утверждение, которое может подтвердить или опровергнуть любой, кто захочет обратиться к адвентистской литературе тех времен. Именно это проделал Пол Гордон в своем труде The Sanctuary, 1844, and the Pioneers (1943). Его исследования показали, что Смит был совершенно прав. Если многие адвентисты более позднего периода действительно имели склонность ссылаться на авторитет Елены Уайт в стремлении подтвердить или, по крайней мере, найти поддержку своим взглядам по различным пунктам вероучения, то ранние адвентисты были воистину «народом Книги». Нынешним адвентистам седьмого дня, придерживающимся разных мнений, нужно иметь в виду этот факт, когда они углубляются в поиски подлинных корней адвентизма.

Джеймс Уайт тоже говорил об исключительной роли Библии в доктринальном оформлении движения в 1847 году, когда утверждал, что Писание — это

«единственный критерий, которым мы руководствуемся в вере и практической жизни». Он писал в контексте пророческого служения своей жены, что «истинные видения даются, чтобы вести нас к Богу и к Его записанному слову; те же, что даются для установления новых критериев веры и практической жизни, помимо Библии, не могут быть от Бога и должны быть отвергнуты»

( Слово к малому стаду, с. 13).

Четыре года спустя он еще раз подчеркнул этот момент.

«Каждый христианин, — писал он, — обязан воспринимать Библию как совершенное правило веры и долга. Ему следует горячо молиться о содействии Святого Духа, когда он исследует Писание, стремясь познать истину и свой долг до конца. Он не вправе отворачиваться от Библии, чтобы познать свой долг через любой из даров. Мы говорим, что всякий раз, когда он так поступает, он неверно использует дары и встает на чрезвычайно скользкий путь. Слово должно быть на переднем плане, и взоры Церкви должны быть сосредоточены на нем как на путеводителе и основании мудрости, из которого мы познаем долг во „всяком добром деле"»

( Ревью энд Геральд, 21 апреля 1851 г., с. 70; курсив мой).

Другими словами, формулируя свои доктрины, ранние адвентисты отвергали традицию, церковный авторитет и даже дары Духа. Они были «народом Книги», как и будет показано дальше в этой главе.

Что касается принципов толкования Библии, то они не сомневались в правоте миллеровских «Правил истолкования». Приемы Миллера, которыми он пользовался в своем вполне здравом подходе к исследованию Библии, были положены в основание взглядов субботствующих адвентистов на Писание. Они, как и Миллер, сопоставляли одно писание с другим в поиске подлинного смысла каждого слова или предложения, использовали пророческий параллелизм, типологию и толкование символических образов. Стоит ли говорить, что субботствующие адвентисты продолжали толковать пророчества с позиций историзма (а не претеризма, согласно которому пророчества должны исполняться во времена пророка, или футуризма, согласно которому значительная доля пророчеств осуществится непосредственно перед Вторым пришествием). Как и Миллер, субботствующие адвентисты смотрели на пророчество как на последовательность исторических событий, происходящих во исполнение этого пророчества, начиная с эпохи библейских пророков и на протяжении всей истории вплоть до конца сего мира. Таким образом, они строили свое богословие на миллеровской пророческой платформе.

На пути к пониманию святилища

Те, кто становился субботствующими адвентистами, не только следовали миллеровским принципам библейской интерпретации, но и по–прежнему признавали основы его эсхатологии. В частности, они верили в то, что пришествие Христа на облаках небесных должно предварять наступление тысячелетнего царства. Таким образом, они восприняли центральную доктрину миллеризма.

В течение нескольких месяцев, последовавших за великим разочарованием, они пытались сформулировать свою вторую доктрину. Она касалась значения святилища, которое надлежало очистить в конце 2300 дней. Для них становилось все очевиднее, что святилище из Дан. 8:14 не может быть Землей, как учил Миллер, и что очищение его не соответствовало Второму пришествию. Однако одно дело — прийти к отрицанию миллеровской концепции и совсем другое — определить подлинную сущность святилища и его очищения. К 1847 году субботствующие адвентисты сумели прийти к единому мнению относительно природы святилища, а вот согласовать свои позиции по поводу сути его очищения им удалось только к середине 1850–х годов.

Джосайя Лич выразил сомнение по поводу миллеровского толкования очищения святилища вскоре после весеннего разочарования 1844 года.

«По–прежнему не доказано, — писал он в апреле, — что очищение святилища, которому предстояло произойти по окончании 2300 дней, это пришествие Христа или очищение Земли».

И тут же добавил, пытаясь осмыслить недавнее их разочарование, что скорее всего они

«заблуждаются относительно события, которым было отмечено окончание этого периода»

( Advent Shield, May 1844, 75, 80).

Эта мысль возникла снова вскоре после октябрьского разочарования. Так, Джозеф Марш нашел в себе силы написать в начале ноября:

«Мы охотно признаем, что ошибались по поводу природы события, которого ожидали в десятый день седьмого месяца; но при этом мы не допускаем и мысли, что наш Великий Первосвященник не совершил в этот самый день всего, на что действительно указывает данный прообраз»

( Voice of Truth, Nov. 7, 1844, 166).

Аполлос Хейл и Джозеф Тернер развили мысль Марша в своей статье, опубликованной в январе 1845 года. Они провели знак равенства между событием, имевшим место 22 октября, и Христом, приступившим к Ветхому днями (Богу) в сцене суда, описанной в Дан. 7. Хейл и Тернер пришли к заключению, что «приход жениха»