Шурик, очутившись один на один с пустотой, вдруг физически ощутил присутствие некоего ирреального и злобного творения, которое – создавалось такое впечатление – за ним наблюдало. Хотелось ударить себя кулаком в грудь: мол, я крутой и бесстрашный, да зачем же перед собой-то лукавить?

Сглотнув от беспричинного страха, Шурик осторожно, словно на него действительно охотился некто невидимый, двинулся к выходу, шагая по ковровому покрытию и держась поближе к стене. Он словно бы целиком воплотился в слух, каждой п óрой своей кожи, да что там – буквально кончиками волос прослушивая пространство вокруг себя и за бассейном.

Едва он перешагнул через порог, как кто-то шарахнулся в сторону, зашуршав кустами. Шурик застыл, вытаращив глаза, однако губы его сами вымолвили:

– Кто здесь?!

Так ему и ответили! В кустах было тихо, кто там притаился – не разглядишь, а желания посмотреть поближе у него не возникло. Не получив ответа, Шурик поспешил к забору, перемахнул его – нечего делать. На своей территории он почувствовал себя в безопасности и присел на корточки, разглядывая в просветы ограды двор соседей… Никого. Возможно, он принял кошку за нечто нереальное, однако кошка не наделала бы столько шума. Это был человек.

О счастье! Оно пленительно и упоительно, слаще сахара и меда, оно окрыляет и поднимает из глубин души все лучшее, светлое, праздничное. Эйфория Тамары передалась Кириллу. Да как же можно было остаться равнодушным, видя блеск в ее глазах, ямочки на щеках, ее порхающую походку, ее заботу и предупреждение малейших его желаний? Тамара просто растворилась в нем, шутливо «подавая» свою рабскую привязанность к нему. Кто сказал, будто рабов не любят? Наверное, какой-нибудь неудачник с дыркой в башке, которого не любила ни одна женщина. Кирилл оттаял, он теперь чаще улыбался, признав, что его решение правильное, а выбор, упроченный временем, удачный. Сестра больше не затрагивала тему женитьбы, что тоже успокоило его, он лишь терпеливо ждал (в отличие от Тамары), когда они распишутся, после чего отправятся подальше от осуждающих глаз и языков в небольшое путешествие. Две недели оставалось до знаменательного дня, и, хотя свадьбы в общепринятом смысле не предвиделось, Тамара тщательно готовилась к главному событию в своей жизни. Она все-таки приобрела белое платье, а раз фату нацепить было нельзя, купила прелестный головной убор из искусственных цветов с забавными висюльками и жемчужинами.

Это был обычный вечер. Кирилл уехал к клиенту в соседний городок на пару-тройку дней, она же сортировала вещи, которые следовало взять в дом мужа, а какое-то тряпье попробовать продать, а если же не получится – отдать соседке. Звонок в дверь отвлек ее от этого интересного и необходимого занятия. Тамара посмотрела в «глазок» и торопливо распахнула дверь, напялив радостную улыбку простой, но очень-очень хорошей девушки.

– Здравствуйте. Проходите, Полина, только у меня небольшой беспорядок, я как раз разбираю гардероб.

– Ничего, я не оценивать ваши хозяйские способности пришла, – вскользь обронила Полина, проходя в комнату.

Она села в кресло. Тамара осталась стоять, предложив:

– Чаю или кофе? У меня пирожные и конфетки есть… шоколадные.

Полина смотрела на ее искрящиеся глазки, ямочки на щечках, смотрела на пухленькие пальчики, которые Тамара сложила у груди, словно горничная. А ее локоны? Темно-пепельные пряди, закручиваясь, спускались на грудь; скромный домашний костюм матового цвета, чистенький такой, подчеркивал… ее невинность. Да, невеста брата олицетворяла собой весталку, готовую на жертвы во имя чего-то возвышенного. Полина даже почувствовала некоторое неудобство, вторгшись к ней с меркантильными проблемами. В самый раз попить чайку и чуточку освоиться, но она отказалась:

– Нет-нет, спасибо, не утруждайтесь, я ненадолго… Тамара, я пришла поговорить о вас с Кириллом.

– А что такое? – На лице Тамары обозначилось беспокойство, но она не села, не опустила рук, так и стояла в услужливой позе горничной.

– Вы оба люди взрослые, ваше решение наверняка обдуманно… – Полина взялась за щеки ладонями. – Мне трудно…

– Не стесняйтесь, говорите, что вас беспокоит, – подбодрила ее Тамара, при этом опустив ресницы и переменившись в лице, словно она догадалась, с чем пожаловала сестричка Кирилла.

– Тамара… – решительно начала Полина. – Я очень вас прошу повременить с женитьбой! Не выставляйте Кирилла мерзавцем, который подстроил смерть жены ради вас, ведь все будут думать именно так. И вообще… это нехорошо… Всего два месяца прошло… поймите, нехорошо.

О боже, кажется, она уподобилась многодетной матроне, излишне озабоченной судьбой своего сорокалетнего сынка, неспособного к самостоятельности. Тем временем Тамара подняла на нее чистейшие серые глаза и произнесла с обидой:

– Я люблю Кирилла!

Нет, для весталки невеста брата что-то слишком уж проста. Девочка-подросток! Только весьма большого размера и как бы не умеющая дать отпор окружающим хищникам. Полина, не получив от ворот поворот, осмелела:

– Никуда от вас Кирилл не денется, успокойтесь. А чтобы не возникло ненужных и злых разговоров, пересудов, перенесите регистрацию. Мой брат это оценит и более крепко к вам привяжется, поверьте.

– Перенести… – задумчиво и вместе с тем как-то тускло произнесла Тамара. – Я столько ждала этого события, а вы – перенести! Все ваши опасения… это предрассудки.

– Это нормы, Тамара, придуманные задолго до нас, их нельзя обойти. О Кирилле подумайте, если любите его…

– Это вы не думаете о брате, который намучился с Нонной и заслуживает счастья, – совсем с другой интонацией сказала Тамара: в ней прозвучали новые обертоны, отличавшиеся явной раздраженностью, что уловила чуткая Полина. – Я вам не нравлюсь, в этом вся причина! Сначала перенести, а потом вы захотите убедить его не жениться на мне. У меня был миллион возможностей выйти замуж за более богатого, знаменитого…

– Не было у вас ничего, – «приложила» ее Полина спокойно. – Это выдумка для Кирилла, вы боитесь упустить его как свой последний шанс. Именно поэтому, Тамара, вы так упрямы и не жалеете Кирилла, не заботитесь о репутации моего брата…

Ух, как Тамару задел ее назидательный тон, эта нарочитая холодность, указки свысока и наглость! А кто Полина такая, что вмешивается? Всего лишь сестра, не сумевшая устроиться, поэтому и прилипла к брату, она – пиявка. Пора было поставить ее на место, и Тамара сбросила маску интеллигентной девушки:

– Знаешь, Полина…

– Мы уже на «ты»?

Тамара плюхнулась на стул, преобразившись в маленькую зверушку. До большой она недотягивала, несмотря на свои параметры, потому что тявкала как бездомная шавка, которую приютили, и теперь она честно отрабатывала миску с едой.