На уговоры Степы, мол, разреши нам еще часик посидеть, гувернантка не поддалась, наклонившись, что-то шепнула ему на ухо, и мальчик помчался наверх. Марианна взяла за руку Настеньку, обняла за плечи Злату и повела девочек наверх, оставив изумленную публику, включая Кирилла, внизу.

Некоторое время Полина возилась у стола, уходила и возвращалась с тарелками. Она явно не торопилась намеренно, поэтому долго сервировала стол, когда же ее пытались втянуть в диалог, она извинялась и уходила на кухню. Но вот приготовления закончились, Кирилл достал бутылку дорогого вина и шампанское, поднял бокал, предложив первый тост сказать Тамаре.

– За знакомство, – скромно подняла и она бокал, улыбнувшись исключительно Полине. Тамара просто кожей почувствовала, что сестра Кирилла настроена против нее, хотела ей понравиться, при этом действовала осторожно.

Ели молча, поглядывая друг на друга, – все, кроме Полины. Она следила за тем, чтобы у всех были салфетки, подкладывала кусочки то брату, то Антону, который попытался разрядить атмосферу, взяв бутылку шампанского.

– А не повторить ли нам?

Он разлил шампанское и вино. К этому моменту вернулась Марианна. Полина пригласила ее сесть рядом с собой, засуетилась, проверяя, чтобы у гувернантки были все приборы, словно она была важной персоной.

– У всех налито? – спросил Антон. – Тогда мой тост. Выпьем за то, чтобы у нас были такие длинные ноги, которыми мы легко переступали бы через всех врагов и через все неприятности легко и безболезненно.

– Какой чудный тост, – похвалила румяная Тамара.

Выпили, более активно заработали вилками и челюстями, наверное, чтобы не так давило отсутствие темы для разговора – все же приборы звякают, рты заняты, вроде как беседовать некогда. Но Тамара знала: ей надо влиться в коллектив, посему она решилась завязать диалог:

– Марианна, а что вы сказали Степе, почему он сразу перестал спорить и послушался вас?

– Это секрет, Степин и мой, – в ответ улыбнулась та.

– А вот и я! – вошел Шурик, но как-то застопорился, увидев застолье. – Кажется, я не вовремя?

– Вовремя, – вскинулась Полина и на правах хозяйки пригласила его за стол: – Садись, Шурик, поужинаешь с нами.

Кирилл нахмурился, что не ускользнуло от внимания наблюдательного Шурика. Значит, ему не нужны здесь посторонние, а за столом присутствовало новое лицо – та самая телочка, следовательно, как тут было уйти? Шурик в подобных ситуациях обычно прикидывался шлангом.

– Вообще-то я сыт, но раз вы просите… Полина, можно мне сесть рядом с тобой? – спросил он.

Он взял свободный стул и потеснил Антона, который ехидно представил Тамаре наглеца:

– Это Шурик, обожатель Полины.

– Да, обожатель, – не стал отнекиваться юноша. – Чем я хуже тебя?

– Лучше, Шурик, лучше, – заверил его Антон. – Рядом с тобой у меня нет никаких шансов.

– Лукавишь! Пока у тебя все шансы с рычагами. Но ты человек ветреный, а я – серьезный и надежный, в связи с этим твои шансы в скором времени снизятся до нуля, а мои увеличатся, – провозгласил Шурик.

– Ха-ха-ха-ха, – залилась Тамара базарным смехом, но, может быть, и нервным. – Какие вы смешные…

Кирилл бросил на нее взгляд, означавший: «Заткнись». Она притихла, а он, недоуменно переводя глаза с Шурика на Антона, спросил:

– Не понимаю, о чем вы?

Шурик не посчитал нужным уступить слово Антону:

– У нас, Кирилл Андреевич, с вашим другом идет борьба за расположение Полины. Пока, к сожалению, она предпочитает Антона. Но это пройдет.

Теперь и Антон захохотал, покачивая головой: дескать, ну и наглая молодежь пошла! Полине пришлось вступить в их перепалку, как-никак речь шла о ней, но как бы без нее, что было ей неприятно.

– Шурик шутит, Кирилл. Будь это правдой – не обсуждалось бы с такой откровенностью при всех, верно, Шурик?

– Ты так считаешь? – пожал плечами юноша.

Получилось, что Шурик продал чужую тайну. Во всяком случае, Кирилл Андреевич вытаращил на него глаза и не знал, как реагировать! Невероятно, но для него роман сестры с его другом явился новостью. Шурику стало до крайности любопытно: почему эти двое скрывали от Кирилла свои отношения? А ведь скрывали, вне всякого сомнения! Хотя в этом нет ничего запретного, страшного, неестественного. В чем же дело?

Шурик в своих рассуждениях оказался прав: Кирилл действительно ничего не замечал, однако поверил сестре, потому что Антон не подтвердил и не опроверг юношу – возможно, у них такая игра. К тому же сейчас перед ним стояли другие задачи, осуществлению которых немного помешал мальчик-сосед. Тем не менее Кирилл решил, что тянуть не имеет смысла, и, выждав некоторое время, когда все выпили и немного поели (на сытый желудок новости воспринимаются позитивнее), он без дальнейшей подготовки поставил всех перед фактом:

– Мы с Тамарой сегодня подали заявление.

Ни у кого не возник вопрос – какое заявление и куда его подали, это было ясно без уточнений. А пауза вышла красноречивее слов, в какой-то степени ее можно назвать шоковой, ибо вдовец слишком уж поспешил обзавестись новой женой, посему поздравлений он не услышал. А ведь Полину не обманули ее предчувствия! Антон вертел вилку и был поглощен исключительно этим «интересным» занятием, Марианна опустила глаза, теребя салфетку. Тамара вытянулась в струну и с опаской поглядывала на присутствующих. Казалось, новоиспеченная невеста ринется в драку, если только хоть кто-нибудь вознамерится помешать ее бракосочетанию. Шурик так просто застыл, почуяв добычу, способную стать ключиком к его самостоятельному расследованию.

– Почему вы молчите? – В интонациях Кирилла отчетливо послышался протест против всеобщей скорби.

– А что ты хочешь услышать? – тихо спросила Полина, не поднимая на него своих иконописных глаз.

Ну, чего в таких случаях хотят? Поддержки, безусловно. Мол, ты правильно делаешь, часы безжалостно отсчитывают время, жизнь проносится, старость не за горами, в твоем положении с кучей детишек, которым необходима мать, это разумный шаг. Много существует слов, способных умаслить чью-то совесть, оглядывающуюся на общественное мнение. Но ни сестра, ни Антон – а именно от них Кирилл ждал хотя бы слабой поддержки – не нашли необходимых дружеских слов. Как человек упрямый, Кирилл никогда не признал бы, что он не прав, особенно тогда, когда сам совершал бездумный поступок и понимал объем ошибки. Соединив брови и поджав губы, он допил вино, поднялся:

– Поехали, Тамара, я отвезу тебя домой.

Жених и невеста ушли под гробовое молчание остальных. Марианна принялась убирать со стола. Шурик, ощутивший атмосферу общего напряжения, вызвался ей помочь. Дома он и за холодную воду не берется, а здесь таскал тарелки, как заправский официант, – только бы не пришлось откланяться, только бы послушать краем уха разговоры.