Однажды он уже обезвредил бабку Плужникову, да так, что старушка не появлялась в своей ложе бельэтажа больше суток. А изобретательный юноша всего-навсего нарядился Сатаной и явился бабусе в клубах пиротехнического дыма.

– Просто поднимись к ней, забери мусор и отнеси на помойку.

– Как это скучно. – Сын скривился, но возражать не стал и утопал вниз по лестнице.

– А где все? – Неся на подносе пустые кружки и тарелки, пришел из своего оазиса у плазмы в мою горячую точку у плиты Колян.

– Ты опять все пропустил, – упрекнула я, принимая поднос с посудой.

– Да нет же, я в курсе, – не согласился муж и в темпе аллегро погремел крышками кастрюлек на плите, освежая знание главного – нашей ситуации с продовольствием. – Золотухин выпил яд и умер, жилец Ребровых получил по голове и тоже умер. Можно сказать, они жили долго и счастливо и умерли в один день. А вот ты, Кыся, кое-чего еще не знаешь.

Он выудил из кармана домашних льняных штанов смартфон.

– Я знаю, что я ничего не знаю, – уместно процитировала я того же Сократа.

– Смотри! – Колян сунул мне под нос свой гаджет и пролистал несколько картинок. – Ты видишь? Теперь мы в курсе, кто продырявил мне колесо. Задохлик из второй квартиры, вот же с-скотина!

Я безошибочно узнала интонацию, выдающую внезапное обретение неприятного знания.

«Ах ты, с-сволочь!» – вспомнилось в этой связи из первого акта ночной драмы, из сцены с Челышевыми.

А потом «Ах ты, с-старый дурень!» – из диалога Лосевых.

И, наконец, «Ах, ты с-с… (собака женского рода, скажем так)» – из финала с Золотухиными.

– И ведь я его спрашивал: вам не мешает, что я паркуюсь под вашим окном? И он такой: нет, ни капельки, паркуйтесь сколько угодно. А сам, значит, шилом в колесо мне под покровом ночи, подло, без объявления войны, – запоздало сердился на коварного задохлика из второй квартиры Колян.

Я подняла руку:

– Вопрос!

– Да? – Муж сразу перестал тараторить.

– Откуда у тебя эти фотки с задохликом, дырявящим твое колесо?

– Прислал кто-то на мейл. – Колян закрыл фото, вернулся в почту и снова пожал плечами. – Адрес незнакомый, подписи и комментария нет.

– Когда прислал?

– Ночью еще, но я тогда спал и только днем увидел, а…

– Время, конкретно! – потребовала я.

– Да зачем тебе? Ну, в ноль часов три минуты, это достаточно точно или еще секунды назвать?

– Не язви, тебе не идет. – Я скосила глаза, отследив и догнав промелькнувшую мысль.

Заодно увидела, как в прихожей открылась дверь и в нее заглянул сын.

– Кто не идет, куда не идет? – поинтересовался он. – Лично я ухожу, куда планировал. Докладываю: бабу Свету обезвредить не удалось. Она мне даже не открыла, через дверь сказала, что у нее нет никакого мусора. Вообще ничего лишнего.

– Ага, все только запасное, – пробурчала я недовольно, огорченная тем, что мой план по разоружению зловредной бабки, красиво замаскированный под благотворительность, провалился.

– И, чтобы вы знали, ей кто-то исправно подносит снаряды, – добавил сын напоследок. – На коврике за порогом яблоки в миске стоят, а на ручке двери висит пакет с черешней. Предупредите мирное население, пусть готовятся к ковровой бомбардировке. – И он закрыл дверь.

По лестнице с ускорением прогрохотали шаги.

Я прошла в прихожую, сбросила домашние тапки и сунула ноги в шлепки для непарадных выходов.

– А ты куда? – спохватился Колян. – Предупреждать мирное население?

– Почти. – Я открыла дверь и шагнула за порог. – Потом расскажу. Скоро вернусь.

Я спустилась по лестнице, вышла во двор, свернула в соседний подъезд и постучалась к Челышевым. Звонок у них вечно не работает, вернее, просто отсутствует, чтобы не тревожить громким звуком очередного спящего младенца.

– Что? – выглянув на лестничную площадку, коротко и нервно спросила Катерина. И тут же, оглянувшись, покричала в глубь квартиры: – Я кому сказала, положите это!

– Кать, ты когда и каким образом узнала, что Василий в шахматы на деньги играет? – спросила я быстро и четко, дождавшись, пока многодетная мать снова обратит внимание на меня.

Тянуть не стоило. Весь вид Катерины выдавал хронический дефицит времени и терпения.

– Ночью, в полночь кукушка из часов вылезла – и тут же сообщение на мобильный пришло, – быстро ответила Катька, даже не поинтересовавшись, зачем мне эта информация, и снова отвернулась: – Положите и не трогайте!

В квартире за ее спиной не положили и потрогали, в результате что-то упало и разбилось. Громыхая по неровному дощатому полу, в прихожую с задорным подскоком выкатилось твердое бугристое яблоко.

– Давай потом, а? Ну, я вам сейчас! – Катька захлопнула дверь перед моим носом, но хоровой рев в квартире от этого тише не стал.

Опасливо оглядываясь на дверь, содрогающуюся от ударов изнутри, я быстро поднялась с первого этажа на последний и придавила звонок квартиры Лосевых.

– Настя, открой! – донеслось из-за двери.

– Папа, открой!

– Мара, открой!

Я привалилась плечом к стене и приготовилась ждать, пока Лосевы найдут в своих рядах крайнего, который и станет привратником. Через минуту дверь приоткрылась и мне улыбнулся пухлый беззубый младенец.

– Агу! – сказал он жизнерадостно.

– Привет, заходи, – добавила его мамочка, распахнула дверь и тут же умчалась прочь, унося подпрыгивающего на ее руках ребенка.

Я прошла в прихожую и огляделась, высматривая Маринку.

Та стояла на табуретке в центре большой комнаты, точно под люстрой, и была мрачнее тучи.

– Мара, не надо! – испугалась я. – Хотя бы не сейчас! Наш дом и так уже не выбывает из криминальных сводок!

– Ты это о чем? – управдомша сделала совсем уж зверское лицо и гаркнула: – Ну и сколько мне ждать еще?!

– Не знаю, может, неделю-другую, со временем точно все наладится! – заверила я, одним глазом присматривая за Маринкой на табурете, а другим кося в поисках подходящей к ансамблю веревочной петли.

– Несу, несу! – В кухне загремело, зашуршало, и появился Семен, торжественно транспортирующий зажатую в кулаке электрическую лампочку.

– Никакого толку от тебя, все самой делать нужно. – Маринка цапнула поднесенную стеклянную грушу и со скрипом ввинтила ее в патрон.

Она слезла с табурета, жестом отмела в сторону бестолкового мужа и нормальным голосом спросила:

– Какие сводки, ты о чем?

– О всплеске ЧП в нашем доме, – объяснила я, решив не говорить Лосевой, что ошиблась в оценке ее настроения, сочтя его суицидальным. – Ты обратила внимание, что в один день и час под нашим мирным кровом случилось сразу несколько скандальных разоблачений? Катя Челышева вдруг узнала, что Василий играет на деньги в шахматы, ты – что Семен безответственно ест чебуреки, а Золотухин