надо, Людмила поймет. Я ей помогу.

— Что Людмила поймет?

— Что это жизнь, что чувства на то и чувства; они, появляясь, овладевают рассудком. Вы не вольны себе приказать: не люби. Вы несчастны, страдаете, с каждым днем повышается риск серьезно и надолго заболеть. Людмиле нужен муж, зачем ей невротик? Дочке вашей тоже не нужен папаша-невротик. Если вы действительно влюблены в Марину давно, если чувства ваши уже проверены, то вам лучше уйти из семьи.

Сасунян воскликнул в отчаянии:

— Куда?!

— К Марине Калоевой. Вы же любите эту женщину, любите очень давно? — спросила Далила.

Карапет Ашотович сник:

— Да, люблю. Места себе не нахожу.

— В чем же дело?

— После гибели Миши, после того, как его застрелили, она и видеть не хочет меня!

— Почему вы думаете, что Мишу именно застрелили? Я слышала, что он сам застрелился.

Карапет Ашотович со вздохом признался:

— Да не я так думаю, а Марина.

— Неужели она подозревает в убийстве вас? — испугалась Далила.

Сразу мелькнула мысль: «А что, у Сасуняна был сильный мотив желать смерти друга».

— Слава богу, до этого еще не дошло, — сообщил Карапет Ашотович и без всякого понуждения принялся рассказывать загадочную историю гибели Михаила Калоева.

Глава 10

Ранним субботним утром Карапета Ашотовича разбудил телефонный звонок.

— Т-ты м-можешь приехать п-прямо сейчас? — спросил Михаил Калоев не своим, глухим заикающимся голосом.

Карапет Ашотович, предполагая очередную ссору супругов, настороженно осведомился:

— А что случилось?

— Приезжай, расскажу, — бросил Калоев и без пояснений прекратил разговор.

Карапет Ашотович аккуратно, чтобы не разбудить жену, выбрался из постели и направился в ванную бриться. За шумом воды он не услышал второго звонка, который и разбудил Людмилу. На этот раз звонила Марина Калоева.

— Карачка, что с Мишей случилось? — всхлипывая и не здороваясь, спросила она, едва Сасунян взял трубку.

Он изумленно воскликнул:

— Сам хочу знать. Его голос мне показался странным. Вы опять поругались?

Марина заверила:

— Нет. А что, он и тебе звонил?

Карапет Ашотович удивился:

— Что значит, и тебе? Ты где, Марина? Ты что, не дома?

— Я-то дома как раз, а вот Миша остался ночевать в офисе, в своем кабинете.

— Миша на фабрике ночевал? — не поверил ушам Сасунян, ведь такого еще не бывало.

Калоев мог ночевать у дамы, мог в гостинице, мог провести ночь в клубе, на даче своей, на даче друзей — где угодно, но не на работе. И уж никак не в ночь с пятницы на субботу. Он подобрал надежных опытных управляющих и «фабрикой», как говаривала Марина, себя не слишком обременял.

— Что он там делает? — тревожно спросил Сасунян, не поверив ни на секунду в то, что Калоев на фабрике.

Марина сквозь рыдания пискнула:

— Приводит в порядок дела.

— Какие дела?

Карапет Ашотович знал последнее «дело» друга. Это была синеокая стройная дева — не к ней же Калоев приглашал Сасуняна.

— Я не знаю, какие дела, — пропищала Марина, — Миша сказал, что ночевать будет на фабрике в офисе. Сказал, что надо срочно привести в порядок бумаги. И все. Больше я ничего не знаю. А сейчас он меня разбудил и просил немедленно приехать. Зачем?

— Он и меня об этом просил и мне не сказал, зачем и куда я должен приехать. Спасибо, хоть ты сообщила, где он находится, — поблагодарил Сасунян, уверовав наконец, что Калоев на фабрике.

— Ты поедешь к нему? — Марина хлюпнула носом.

— Конечно. Раз Миша просил, значит, я ему нужен.

— Но я-то ему зачем, там, на фабрике, да еще так рано, в субботу?

— Говорю же, не знаю. — Сасунян поразился: — Неужели он тебе совсем ничего не сказал?

— В том-то и дело, что ничего. Сказал: «Приезжай, немедленно». И все.

— Трубку повесил?

Марина всхлипнула:

— Да, я теперь ехать боюсь. В последние дни он был очень странный.

Карапет Ашотович удивился:

— В каком смысле? Я видел его позавчера, Он был обычный, веселый, нормальный.

— Это с тобой, а со мной Миша был очень странный. Он постоянно о чем-то думает в последние дни, стал рассеянный, злобный. На все вопросы рычит. А когда не рычит, то молчит. Совсем со мной говорить не хочет, а тут вдруг «приезжай, немедленно».

— Ну, так и поехали, — постановил Сасунян. — Через десять минут за тобой заскочу, не переживай, разберемся.

Когда подъехали к проходной, Марина испуганно вспомнила:

— Там же сторож. Как мы пройдем? Без пропусков не пропустят.

Сасунян удивился:

— Тебя что, совсем здесь не знают?

— Я ни разу на фабрике не была, — краснея, призналась Марина.

Карапет Ашотович ее успокоил:

— Не волнуйся, сторож позвонит Михаилу, Миша распорядится нас пропустить.

Однако вышла заминка, сторож не смог дозвониться до владельца фабрики: кабинетный телефон Калоева не отвечал. И мобильный был отключен.

— А далеко ли до офиса от проходной? — спросила Марина.

— Да вот он, офис, рядом совсем, — сторож кивнул на открытую дверь, в проеме которой виднелось серое здание. — Кабинет шефа на моей стороне, второе окно от угла.

— На каком этаже? — спросил Карапет Ашотович. — Может, мы до него докричимся?

Сторож не возражал:

— Да, пожалуйста. Он точно там, не выходил, у него и окошко открыто, видите, на третьем этаже оно единственное распахнуто.

— Миша-а! — поставив ладони рупором, закричала Марина. — Мишенька-а! Мы приехали!

Ее голос потонул в грохоте грузовика, который подкатил к проходной, скрежеща и громыхая прицепом. Сторож не спешил открывать ворота; грузовик затормозил, из кабины высунулся сердитый водитель.

— Трофимыч, ты че стоишь? Давай открывай, — рявкнул он, не выключая двигателя.

Трофимыч махнул рукой:

— Да погоди ты, не до тебя! Шеф куда-то пропал! И выключи ты свою тарахтелку, а то мы не докричимся.

Водитель послушно заглушил двигатель, и Марина закричала, снова ставя ладони рупором:

— Миша-а! Нас не пускают!

К ней подключился и Сасунян.

— Михаил! Выходи, подлый трус! — дурашливо завопил он, запрокинув голову и глядя на третий этаж.

Дальнейшее произошло неожиданно и мгновенно. Из распахнутого окна вдруг вылетел громкий звук, похожий на выстрел; Михаил Калоев выглянул, что-то вскрикнул и снова исчез.

— Убили-и! — заголосила Марина.

Она смела с пути сторожа и сломя голову понеслась на территорию фабрики, к офису. Сасунян помчался за ней, сторож кинулся за Сасуняном, но водитель грузовика зафырчал вновь мотором, оглушительно забибикал и заревел:

— Трофимыч, ты что, обалдел?! А ну раздвигай ворота! Я простаивать не могу, у меня график!

Трофимыч, поспешно открыв входную дверь офиса, впустил Калоеву и Сасуняна, а сам вынужден был вернуться на пост.

Марина с Карапетом Ашотовичем ворвались в холл. Лифта в здании не было, на третий этаж бежали по лестнице. Марина