"Все произошло необычно, удивительно и внезапно: явлюбилась!

Волшебное состояние.

Еще недавно он был чужим, а теперь самый родной, самыйдобрый, умный, красивый…

Разлука с ним — страшная боль, а встреча — экстаз. Я незнала, что любовь способна делать человека таким счастливым. От многообразиячувств, кажется, можно сойти с ума.

И я схожу!

Но что же он медлит?

Ах, сколько во мне нетерпения! Я хочу, чтобы он пришелраньше? Но пирогу находиться в духовке как минимум десять минут…

Кстати, о пироге! Пора его повернуть — не дай бог,неравномерно подрумянится корочка.

Ну вот, с пирогом вроде покончено, пирог удался… Ах, язабыла поставить фужеры! Что я за бестолочь, и салфеток нет на столе!

Ну вот, теперь наконец можно присесть.

Минуты последние длинные! Длинней, чем часы Какой онбессовестный. Почему не спешит? Почему он такой пунктуальный?

Что?! Я ругаю его?! Нет-нет, он самый хороший!

Ах, я так сильно его люблю!

Я уверена, он очень спешит. Интересно, какой он мнеприготовил подарок? Да, подарок! Подарок! Что он мне принесет? Это будет нечтоиз ряда вон. Нечто супер. Нечто…

Что? Звонок! Это он!

Боже мой, я подпрыгнула, словно током меня ударило! И сердцеколотится! И колени дрожат! Как я выгляжу? Зеркало! Где же зеркало? Ах, вотоно.

Ой, мамочка, растрепалась прическа! А губы! Слишком яркие,неверный я выбрала цвет…

Ну да поздно теперь исправлять. Как он звонит!

Как он торопится!

Открою дверь и повисну на шее.

— Милый, я так долго тебя ждала!

— Любимая, но я пришел вовремя.

— Я соскучилась!

— А я? Как ты думаешь?

— Думаю, ты тоже соскучился. А что ты принес мне? Что тыпрячешь там за спиной?

— Любимая, это сюрприз. Закрой, пожалуйста, глазки.

— Нет, не закрою. Что ты прячешь? Немедленно доставай! Яслишком долго ждала!

— Ну любимая, так нечестно. Ты хочешь испортить сюрприз?Закрой глазки.

— А вот не закрою! Что там? Что там у тебя? Дай мне!Мучитель, немедленно дай!

— Хорошо, не тряси меня, достаю, ты очень упрямая.

— О боже! Пистолет?! Милый, что ты делаешь? Это очень плохаяшутка!

— Это не шутка.

— Убери пистолет с моего лба! Милый, умоляю, не надо меняпугать!

— Прости, ты сама виновата…

Бог мой, какие жестокие у него глаза! Не может быть, я неверю. Словно это все не со мной. Он не шутит, он выстрелил?! Он действительновыстрелил! Все произошло неожиданно, быстро — я даже не успела егоразлюбить…"

Лицо Верховского исказила гримаса боли — он замолчал.Громадный сильный мужчина стал похож на обиженного ребенка. Он сглотнул ком, наглаза его навернулись слезы, которых Верховский не стеснялся, — так велико былоего потрясение. Он слез своих не замечал, он был все еще там, со своей младшейсестрой. Он переживал последние секунды ее жизни — жуткие, холодящие кровьсекунды.

Опытный психоаналитик Далила Самсонова была тоже потрясенарассказом Андрея Верховского, хоть и слышала много ужасных историй в своемкабинете.

— Убийца наказан? — спросила она.

— Нет, его не нашли, — дрожащим голосом ответил Верховский.

— Не нашли?! — поразилась Далила. — Как такое возможно?!

— А вот так. Не нашли и перестали искать.

— Он что, так далеко сбежал?

— Если бы. Мы просто не знаем, кто убил нашу Машеньку. Понятияне имеем.

Самсонова отшатнулась:

— Невероятно! Вы не знали, кого любит ваша сестра?

Верховский с досадой поморщился:

— Какая любовь? У нее даже парня не было. Машеньке было недо любви.

— Могу я узнать ее возраст? — удивленно осведомилась Далила.

— Восемнадцать.

— Восемнадцать? Действительно, для любви возрастнеподходящий, — с горькой иронией заметила она.

— Вы Машу не знали, — рассердился Верховский. — Она былауникальная девушка: училась, работала, имела множество увлечений…

— Каких?

Он растерялся:

— Ну, так сразу не скажешь. По лекциям бегала, по курсамкаким-то, по клубам. Всего не упомнишь.

— Вижу, вас не очень-то интересовала жизнь вашей младшейсестры, — заключила Далила.

Верховский возмущенно затряс головой:

— Не правда! После катастрофы, после гибели наших родителей,я много работал. Но это не значит, что я забросил Машу с Наташей. Я и задевчонками присматривать успевал.

— Как вам удавалось?

— Друзья помогали.

— Какие друзья?

— Однокашники: Борька Мискин, Пашка Замотаев, Кроликов Гоша,Серега Хренов.

— Как-как? — изумилась Далила, с трудом скрывая улыбку.

— Серега, кореш мой, Хренов, — пояснил с серьезнейшим видомВерховский. — Мы, как те мушкетеры из книжки Дюма, четверкой дружили. Замотаевбыл вроде Атоса. Он вдумчивый и серьезный. Бабник Мискин больше похож наАрамиса, хотя Кроликов Гошка красивей. Но он здоровяк и балда, потому был у насза Портоса. А я заводила компании, вроде как д'Артаньян.

Далила с иронией осведомилась:

— А Хренов был у вас за кого?

— За кого был Серега Хренов?

Растерянность Верховского говорила о том, что ранее подобнымвопросом он не задавался.

— Даже не знаю, — задумчиво ответил он после продолжительнойпаузы. — Серега к нам пятым присоединился значительно позже, кажется, классе ввосьмом. Но мы его как-то сразу приняли в нашу компанию.

— А разве это легко — дружить впятером? Разве вы неразбились на пары?

— Нет. У нас настоящая дружба, у нас монолит.

Когда погибли родители, мне было трудно, но друзья помогали.Особенно Замотаев.