два часа в разоренным ранее, но сейчас приведенном в удобоваримое состояние, кабинете Ходкевича, начался военный совет.

— Спешу сказать вам, паны, что наши цели изменились. Пришли сведения разведки и оказалось, что московиты, на самом деле, слишком укрепили Брянск. Настолько, что осада займет неприемлемо большее время. Вместе с тем, без взятия Смоленска, мы не может ни на что рассчитывать более. Потому мы концентрируемся на осаде смоленской крепости. У нас будут пять мощных гаубиц, способных за месяц разрушить стену в русской крепости на определенном участке. Еще удалось нанять лучших подрывников из империи, — Жолкевский первым взял слово на военном совете, а по факту, спектакля, где все актеры или массовка, а зритель лишь один.

— А я и ранее говорил, что без Смоленска война не может быть выиграна. У нас собрано достаточно сил и средств, чтобы разгромить московитов, — высказался Иероним Ходкевич.

Яноша Раздивилла не было на совете. Он вообще удалился из войск и спешно отправился в Слуцк. После того, как была похищена София, во владениях Яноша начались волнения. В народе уже успели полюбить женщину, а ее действия, направленные на поддержку православия, уже стали привычными. Сейчас же вновь вернулись униаты и стали совершать попытки отобрать храмы у православных священников. Развернулись и католики, кальвинисты уже начали строительство своего молельного дома.

И эти волнения происходят в условиях необходимости провести посев, иначе в следующем году и восстание возможно, если есть будет нечего. А Радзивилл уже принял обязательство по продаже зерна со своих фольварков. Половина урожая уже куплена гродненскими евреями, которые кредитовали Яноша и тот смог усилиться и наемниками и дооснастить гусарскую хоругвь. Так что крестьян нужно урезонить, но и придержать пока всех «святош», что так развернули свою деятельность после исчезновения Софии. Для Яноша было откровением то, что его жена, оказывается, была-таки жестким администратором и вместе с тем, любима народом.

Да и красоту она не потеряла… Мужчина даже слегка затосковал и был готов выплатить выкуп. Но… денег на выкуп не было, как и предложения от похитителей. Ранее то, что на Яноша никто не вышел в предложением выкупа, даже радовало, сейчас же нет, он бы взял еще кредит и выкупил жену.

— А что думаешь ты, боярин Воротынский? — спросил, исподволь, невзначай, Жолкевский.

Гетман переигрывал. Искушенный, прожженный, театрал сказал бы «не верю», но время расцвета театров еще впереди, а Воротынский был столь озадачен, что не почувствовал фальши.

— Так, паны, и думаю, что без взятия Смоленска, куда бы не дошли наши войска, наши фланги будут под ударом, а поставки провизии и подкреплений станут невозможными, — отвечал Иван Михайлович Воротынский.

— Вот, ты, пан-боярин, понимаешь меня! — притворно обрадовался Жолкевский. — И ты сегодня же пошли к своим людям, чтобы готовились идти на Смоленск. Твои полки у Могилева?

— Да, пан гетман, я сразу же после совета и пошлю к своим людям! Сегодня же отправляется к Могилеву еще один мой полк, вот они и понесут вести, — Воротынскому было сложно скрыть свои эмоции и он говорил чуть нервозно.

Неделю назад Ивану Михайловичу удалось отправить своих людей в Смоленск и в Брянск. До того, на Воротынского вышел человек и просто сказал о тайных словах, произнеся которые будет ясно, что это Иван Михайлович послал сообщение. Было боярину сказано, что полного прощения может и не быть, но вот частью — да. По крайней мере, он может прибыть в Москву, если сослужит службу.

Люди Воротынского уже неоднократно отсылались с сообщениями о перемещении войск, о планах гетмана Жолкевского и о том, что именно Брянск станет главной целью для поляков в предстоящей военной компании, что далее они готовы идти на Москву, так как, по сути, дорога на русскую столицу от Брянска почти что открыта. После предполагалось генеральное сражение где-нибудь под Ржевом или уже у самой Москвы, если не удаться взять ее сходу.

И сейчас решения меняются… Срочно, очень срочно, нужно отправить людей с сообщениями о смене целей и приоритетов польского войска.

Воротынский покинул военный совет и быстро направился к одному из тех людей, в верности которого он был уверен. Приходилось опасаться того, что шпионская деятельность Ивана Михайлович будет разоблачена и потому нужно тщательно избирать исполнителей.

— Боярин! — Гаврила Лупцов поклонился своему господину.

В поклоне не было раболепия, но больше уважения к человеку, которому Гаврила был предан целиком, настолько, что, когда Воротынский принял решение бежать к ляхам, Лупцов, высказав, что он против, все равно последовал за своим господином. И насколько же мировосприятие обедневшего дворянина вошло в норму, когда Гаврила понял, что именно собирается сделать Воротынский, что он не предал ни веру свою, ни державу, что есть шанс предстать и перед светлые очи государя и не для того, чтобы услышать у него приговор на казнь.

— На словах передашь! — спешно говорил Воротынский.

Иван Михайлович пересказал решение военного совета и посоветовал не мешкать и спешить к Смоленску. При этом, боярин не забыл назвать и тайные слова, чтобы Захарий Ляпунов или кто иной из государевых людей, посвященных в тайные дела, поверил Лупцову.

— А мой скорый отъезд не будет… подозрительным? — спросил Гаврила.

— От чего же? Отправишься не один, а с полком, дойдешь до расположения под Могилевом и быстро уйдешь на Оршу, там и на Смоленск, — отвечал Воротынский.

Через час полк в триста всадников отправился к Могилеву и Гаврила Лупцов присоединился к нему. Это были русичи, часть из тех дворян, которые прибыли с опальными боярами, или казаки, которые ранее были с Лжедмитрием Могилевским. Часть из них уже и были согласны переметнуться и воевать против ляхов, иные оставались идейными, кто-то имел собственные счеты к государевому войску за убитых товарищей, иные обиженные на власть за то, что у него кто-то из бояр забрал последнюю деревеньку в пять домов. И все же, отдай Воротынский приказ и большинство воинов не без удовольствия развернулось и ударило по заносчивым шляхтичам.

Иван Михайлович уже шел в дом в Быхове, который временно занял под свои нужды, когда в кабинет Иеронима Ходкевича пришел шляхтич Кровец, которому было доверено проследить за Воротынским. К слову, Жолкевский так же не покидал кабинет своего заместителя Ходкевича.

— Ну? Рассказывай! — повелел Иероним своему подчиненному.

— Как и говорили, он встретился со своим человеком это был, как я после узнал, некий дворянин Лупцов. Воротынский ему все рассказал и повелел