По официальной версии я сопровождаю Георга Хандке и Рихарда Гюптнера на переговорах и принимаю их гостей. Многие их партнеры прежде всего политики и журналисты, здесь, в Женеве, в связи с главной темой конференции — германским вопросом, — ищут обмена мнениями с представителями ФРГ и ГДР.

Неофициально я беседую и с агентами из ГДР, которые работают здесь журналистами, и с вверенными мне агентами из зоны выполнения операции, которых я еще не знаю лично. Среди них один депутат бундестага и один штабной офицер, уволенный из бундесвера.

Для меня все это целина, и я в высшей степени сосредоточен. Но все происходит более прозаично, чем я себе представлял, и далеко не так гладко, как об этом будет позже написано в учебных материалах, пособиях и инструкциях Главного управления разведки по проведению операций. Для меня пребывание в Женеве — это испытание огнем, практический курс, занятия по 24 часа в сутки. Я знакомлюсь с разными людьми, общаюсь с ними под легендой, знакомлюсь с условиями капиталистического общества и пытаюсь вписаться в необычную обстановку. Уже только поэтому стоило ехать в командировку. Моя актуальная информация с места событий определенно интересна, но ничего не решает.

Впечатления подтверждают, что я занимаюсь правильным делом. С ГДР на официальном уровне обходятся как с парией. Не признавая на международной арене ее делегацию, между тем принимают к сведению, но никоим образом не обращаются с ней с дипломатическим почтением. При этом политики ГДР носят в карманах дипломатические паспорта, которые признают во время промежуточной посадки в Праге, но которые ничего не значат в Женеве. Там дипломатическое представительство делегации ГДР берет на себя, по договоренности с СССР, китайская делегация. Мы благодарны китайским представителям, не только их дипломатам, за их дружественное поведение.

По возвращении моя жена позволяет мне кое-то время рассказывать об интересных впечатлениях о Варшаве, а потом задает вопрос: «Что ты посмотрел в Польше, я теперь знаю, как же все-таки было в Швейцарии?» После секундного ужаса я испытал облегчение. Все же я могу кое-что рассказать об этой прекрасной стране, о Женеве, Монтре и Берне. О конспиративной работе я, конечно, молчу, как и прежде.

Новый вызов

Стремительное создание бундесвера и его растущая роль в НАТО не остаются без последствий для нашего отдела. От нас все настойчивее требуют размещать источники не только на «шефских этажах», но и закрепляться в низах. Давление становится все больше. По высокому распоряжению мы образуем сектор массовой инфильтрации. Мы должны вербовать военнообязанную молодежь из ФРГ. Для меня и других совершенно абсурдное дело. Серьезно мы этим не занимаемся.

Наша цель — проникнуть в верхи бундесвера и командование родов войск. Речь идет о военно-политическом и военно-стратегическом планировании. Позже мы также проявляем интерес к военной технике и внедряемся в федеральное ведомство по военной технике и закупкам в Кобленце. Там и на Хардтхеэ в Бонне, а не в казармах с рядовым составом бундесвера, находится важная информация. Массовая инфильтрация предается забвению и мы рады этому.

13 августа 1961 года, вскоре после полуночи, в моей квартире звонит телефон. Ничего непривычного — с моей-то профессией! Меня вызывают на службу. Я не единственный, кто туда прибывает. В боевую готовность приведены все сотрудники. Мы узнаем, что боевые группы рабочих и солдаты ННА с полуночи закрыли границы с Западным Берлином и Западной Германией. Руководство приказывает находиться в служебном здании в постоянной боевой готовности. Так как наши «уши» больше по ту сторону границы, а приказ о неразглашении тайны между отдельными подразделениями МГБ явно сработал, то эта тщательно спланированная акция застала нас врасплох. Мы, конечно, обсуждали вопрос, как можно воспрепятствовать тому, чтобы ГДР не была обескровлена вследствие массовых побегов, но безрезультатно. О переговорах между ГДР и СССР на высшем уровне и принятых решениях мы ничего не знали.

Итак, растет то, что люди называют «стеной» и что официально именуется «антифашистским защитным валом». Всем сотрудникам нашего отдела в эту ночь становится понятно: наша работа станет трудней. В то время, как люди в разделенном на части городе думают о том, что их семьи тоже разделены, мы занимаемся тем, что пытаемся удержать связь с нашими источниками и резидентами. В высшем партийно-правительственном руководстве ожидают, что мы еще больше, а не меньше, будем получать информации с той стороны. В последующий период мы организуем новые возможности по обеспечению оперативного перехода границы с востока на запад и наоборот.

С политической точки зрения я нахожу верным решение Советского Союза в условиях разгула «холодной войны». Граница между военными блоками должна быть укреплена, чтобы остановить развитие ситуации, которое таит в себе непредсказуемую опасность вплоть до военного столкновения.

Строительство «Берлинской стены»

Для более гибкой организации работы разведки в Главке упраздняются главные отделы и создаются самостоятельные отделы. Эта мера повышает эффективность нашей разведработы и подтверждает свою правильность до последних дней. Мы остаемся IV отделом. После того, как наш начальник Отто Кнай в начале 1962 года возвращается в контрразведку, руководство возлагается на меня.

После 13 августа мы обеспечиваем, прежде всего, связь с двумя великолепно внедренными источниками. Работающий на нас с 1960 года западногерманский журналист Хельмут Эрнст («Генри») имеет тесный контакт с двумя женщинами. Он вербует для нашей службы сначала мать, а затем и ее дочь, будущего секретаря в федеральном ведомстве по военной технике и закупкам в Кобленце. Другая, завербованная под французским флагом, находит себе работу секретаря в федеральном министерстве обороны. Обе передают документы об электронных системах вооружения, ракетах, отчеты военной разведки, финансовое планирование бундесвера. Информация поступает к до конца 1973 года. В декабре агент «Генри» попадает на скользкой дороге в тяжелую аварию. В багажнике его машины полиция находит шпионское техническое оборудование и пленки, на которые засняты секретные документы. С их помощью устанавливаются источники.

В 1966 году начинается одна из самых успешных оперативных операций. Лотар и Ренате Лутце, а также завербованный ими Юрген Вигель работают в «интеллектуальных» подразделениях Министерства обороны ФРГ. Их ведет супружеская пара резидентов Франк и Кристине Герстнер. Источники годами передают большое количество секретных документов: конструкционные чертежи оружия, планы строительства атомных установок и оружейных складов,