* * *

Наша совместная жизнь похожа на игру в пинг-понг. Мы, как два, максимально заряженных на успех, игрока, подаём друг-другу мячик, пытаясь вложить в этот удар весь скопившейся негатив. Я каждым словом и жестом стараюсь выпроводить Мишу из моего дома, а он без устали напоминает мне о том, что мы женатая пара. Но это не самое страшное, что могло бы случиться. Хочет проводить здесь двадцать четыре часа в сутки — пусть проводит. Я бы может так и не злилась, если бы квартира не была однокомнатной. Комната — одна, соответственно спальное место — одно. А у него хватило наглости, претендовать на половину и без того маленького дивана. И как бы я не протестовала, выселить его с дивана у меня не получилось. А самой спать на полу было неудобно. Без гипса я может быть и смогла бы хоть как-то примоститься возле батареи, соорудив себе импровизированную постель из одеял и подушек, но с ним, это совсем невозможно. В итоге мне приходится делить с ним ложе. Но и это только лишь малая часть беды. Хуже всего это — просыпаясь по утрам, ощущать, как огромный стояк пытается прорвать мою защиту в виде пижамных шорт. А я-то знаю, какое наслаждение может доставить это ранний солдатик. Жуть, как хочется повторить ту злополучную ночь. Почувствовать, как он входит в меня, растягивая под себя. Ощущать каждую венку, каждое движение внутри себя. Жить с Зотовым — настоящая пытка. Я, сгорая от желания, борюсь со своими демонами, не имея даже малейшей возможности уединиться и сбросить напряжение вручную.

Чудаковатость этого мужчины достигла апогея в моих глазах, когда в одно прекрасное, в кавычках, утро я проснулась от жуткого грохота на кухне. Этот невменяемый человек разбомбил половину моей квартиры под предлогом моего желания начать делать ремонт! Обои были ободраны, кухонный гарнитур разломан, а напольное покрытие кусками отодрано. Крик стоял на весь дом. Скачущая на одной ноге, я носилась за ним по всей квартире в действительности желая стукнуть его чем-нибудь тяжёлым. И я бы справилась с этим, тут без сомнений. Но нас, к сожалению, прервали. Кто-то из соседей не поленился и вызвал полицию. И вот где носят черти этих бдительных людей, когда людям на самом деле необходима помощь? Сколько человек погибает тек и не дождавшись полицию?

После долгих выяснений блюстители закона, конечно, покинули наше гнёздышко, но осадочек и штраф за нарушение общественного порядка остались. Для меня, как для законопослушной гражданки, это событие стало последней каплей в чаше моего терпения. И, чтобы окончательно поставить точку в наших нелепых отношениях, я сделала самый сумасшедший шаг в своей жизни. О котором, я буду жалеть ещё очень долго. Пора вытравить леже-муженька из своего дома, а лучше из жизни, пока моё сердце ещё можно склеить.

— Хромоножка, скачи на кухню. Я приготовил ужин, — раздался голос моего супруга, когда я монотонно перещёлкивала каналы, лёжа на диване, стараясь забыть о том, что нахожусь в квартире не одна.

Даже в собственном доме мне нет спасения от этого назойливого мужчины. Миша словно задался целью сжить меня со свету своей заботой. Такое ощущение, что мы — не фиктивная пара на грани развода, а реальные муж и жена, прожившие в браке долгие, утомительные годы. А самое смешное, что все мои попытки пожаловаться своему семейству на Михаила заканчивались их тихими смешками и пожеланиями удачи. Как-то так вышло, что моя семья перешла на тёмную сторону, оставив меня одну на поле боя с Зотовым.

— Зотов, отвянь! Я объявляю голодовку. Пока ты не освободишь мою жилплощадь от своей тёмной ауры, я отказываюсь есть, — перекрикивая диктора, вещавшего о погоде, ответила ему.

— Не будешь есть, я вызову врача и тебе капельницу с супом поставят. Будешь внутривенно его получать, — выходя из кухни, заявил он, злобно сверкая глазищами. Ух, какой грозный! Ой, боюсь-боюсь…

— Круто! Быстрее кони двину, чтобы тебя не видеть. Рисовый тромб быстро перекроет мне кровоток!

— Нют, чем я тебе мешаю? За что ты так меня ненавидишь?

— Миш, не делай вид, что ты не знаешь. Я вообще не понимаю, почему ты всё ещё здесь? Разве твоя пассия не нуждается в твоём внимании? У неё поди уже заросло там всё, пока ты тут околачиваешься, — не сдержалась и вновь вернулась к теме его гулящей натуры.

— Какая пассия? О чём ты вообще…

Договорить он не успел. В дверь несколько раз позвонили, прерывая нашу бессмысленную беседу.

— Лежи, я сам открою, — сказал он так, будто я уже попыталась подорваться с места и ломануться к двери. Вот ещё! Хочет нянькаться — пусть и дворецким подработает.

Кажется, прошла целая вечность, пока Миша не открыл дверь. Я застыла в ожидании, даже не подозревая, какой будет реакция моего супруга.

Щелчок замка и мерзкий скрип старой двери. Ну вот! Мужик в доме есть, а петли не смазаны. Стыд и позор на больную голову Михаила.

Раз… Два… Три…

— Какого хрена ты тут делаешь? — злобный рык Зотова, разрезал тишину. Похоже у соседей есть новый повод для вызова полиции. С такими темпами я стану местной знаменитостью у старушек-сплетниц.

— И тебе привет, Зотов. Я к Анюте приехал, — спокойный голос моего бывшего даже не дрогнул. — С дороги уйди, пока я тебя с лестницы не спустил, — Антоша решил не ходить вокруг да около и расставить все точки над «Ё».

— Ты совсем охренел? — взревел Зотов.

Даже не видя всей картины, я уверена, что мой муж сейчас сделал устрашающий шаг вперёд, чтобы своим давлением дезориентировать противника. Где-то я читала, что этот метод очень работает при конфликте один на один.

— Антош, проходи, я в гостиной, — вмешалась я, пока не завязалась драка. Я пока не готова к такой славе, которая мне грозит, если оставить этих товарищей и дальше меряться… Павлиньими хвостами.

Глава 9

Я — сама себе враг, не иначе. В очередной раз по собственной глупости попала в ситуацию, из которой найти выход слишком маловероятно. Видимо хобби у меня такое — усложнять самой себе жизнь. Сначала замуж пошла из чувства мести, а теперь пытаюсь вырулить из ситуации за счёт предателя, разбившего мне сердце. Хотя, оборачиваясь назад, я всё чаще задумываюсь над прошлым. А были ли чувства к Антону такими, какими я их представляла? Была ли та самая любовь? Больше похоже на иллюзию, складно выстроенную моим разумом, чтобы подавить настоящую больную любовь к Михаилу. И,