– Я не с ними!.. Я не с ними!.. – закричал испуганно четвертый мрачный пассажир неожиданно высоким голосом, опасаясь, видимо, что старший лейтенант предпримет что-то против него.

Но Алексей не против него предпринял действия. Ближний бандит с порванными связками на руке пытался за сиденьем встать, и тут же получил скользящий удар ножом по лбу. Кровь сразу залила глаза, лишив бандита возможности видеть.

Однако нож – это оружие в тесноте слишком опасное для обеих сторон. Машина вильнула несколько раз, и двое бандитов, что оказались к водителю ближе, потеряли равновесие. А Пашкованцев сидел, и потому ему удержаться было легче. Но моментом он воспользовался и успел, отбросив нож, вытащить пистолет как раз в тот момент, когда «Фольксваген» проезжал мимо человека, поднимающего автомат, чтобы начать стрелять. Выстрел через стекло с близкой дистанции и на невысокой скорости не мог доставить проблем такому хорошему стрелку, как старший лейтенант. Пуля, кажется, попала автоматчику в голову, отбросив его, раскинувшего руки и уронившего оружие, на скалу.

Но один из передних бандитов уже в размахе занес нож над водителем, и второй выстрел был направлен бандиту в спину. Его товарищ с разбитым носом вытер рукавом кровь с лица, может быть, не вытер, а только размазал, и сел на пол, не желая рисковать под стволом пистолета. Но рискнуть пожелал ослепленный и уже, по сути дела, однорукий бандит. Он пожелал вскочить, чтобы прыгнуть на старшего лейтенанта через спинку своего сиденья, стукнулся головой о потолок, но не остановился. И третий выстрел был тоже неизбежен. Пистолет Макарова, при всех своих недостатках оружия для прицельной стрельбы, обладает все же одним хорошим и важным качеством – он наделен мощной останавливающей силой. Выпущенная с близкого расстояния пуля сразу сбросила бандита со спинки сиденья в узкое пространство между сиденьями, и только высунувшаяся нога еще несколько секунд дергалась в конвульсиях.

– Тормози… – приказал Пашкованцев водителю.

Того уговаривать было не надо. Микроавтобус остановился, водитель обернулся, и Алексей увидел его раскрасневшееся, как после парилки в осатанело горячей бане, потное лицо.

* * *

Тот пассажир, что испугался ножа в руках старшего лейтенанта, и кричал, что он непричастен к нападению, по требованию Пашкованцева и под его, конечно, присмотром, связал руки бандиту с разбитым носом. Бандит, впрочем, вел себя вполне спокойно, если не сказать, что даже пристойно. По крайней мере, не пытался пинаться или угрожать будущими карами, местью друзей или высокопоставленной родни, как это часто случается. Он совсем не боялся того, что с ним будет дальше, хотя мог предвидеть даже то, что его просто пристрелят и сбросят с обрыва. Много ходило слухов о таких расправах, когда находили под обрывами тела местных жителей. Говорили, что это дело рук федералов, хотя сам старший лейтенант Пашкованцев не только никогда в подобных акциях не участвовал, но даже не слышал, чтобы такие методы использовали военные. Скорее, это или бандиты между собой разборки проводили, или расправлялись с теми, кто не хотел им помогать. И сами же бандиты распространяли слухи про федералов.

Алексей вытащил трубку мобильника и сразу позвонил дежурному по комендатуре, чтобы доложить о происшествии. Дежурный сказал, что за перевалом начинается уже соседний район, там есть своя комендатура, и он сейчас же с ней свяжется. Рекомендовал ждать на месте и обещал передать в соседнюю комендатуру номер мобильника Пашкованцева.

Связь между комендатурами, видимо, была плохая, потому что ждать звонка пришлось долго. Водитель вытаскивал из машины тела двух убитых бандитов и по-русски ругался, возмущаясь тем фактом, что в людях, оказывается, неприлично много крови. Здесь помыть машину нечем, а пока доберутся до воды, кровь в сиденья впитается, и тогда ее уже не отмоешь.

– Холодной водой, сначала без стирального порошка, потом со стиральным порошком… – посоветовал Алексей, усаживаясь против связанного бандита. – Потом можно и горячей… Отлично отмывается, и никаких следов… Только сразу горячей нельзя… Иначе совсем не отмоешь…

Непричастный пассажир тащил за ноги тело убитого автоматчика.

– Автомат потом забери… Не надо на дороге мусорить…

– Подари мне автомат, командир… – попросил пассажир, укладывая тело рядом с дорогой. – Давно мечтаю…

– На охоту ходить? – поинтересовался старший лейтенант.

– На охоту…

Старая история. Если у кого-то в тайнике во дворе дома находили автомат, хозяева всегда утверждали, что купили оружие для охоты, хотя охотников среди местных жителей было мало. Но сама страсть к охоте, видимо, была у всех, даже у почтенных стариков, которые дальше своего двора не выходили. Собирались, видимо, кур стрелять…

– Скоро комендатура приедет, у комендатуры попроси… – предложил Алексей. – А пока тащи его сюда… Чтобы у меня под рукой был на всякий случай…

И повернулся к пленнику.

Мужественное суровое лицо с расплющенным палкой носом смотрелось не слишком мужественно. Тем не менее глаза смотрели со спокойным достоинством.

– Ты хоть расскажи мне, чего вы хотели… – сказал Пашкованцев вполне легким тоном, почти с просьбой обращаясь, и совсем без угрозы, присущей обычно допросам. – А то вот так зарезали бы меня во сне, и я даже не знал бы, за что…

– За то, что ты пришел сюда, в нашу землю… – сказал бандит. – Ты – русский… Всех вас уничтожать будем, согласно законам адата[7]… Всех, кто на нашей земле живет…

– Ты не знаешь, похоже, что такое адат…

– Кровь за кровь…

– Не только… В адате много хорошего… Больше хорошего, чем плохого… Адат – это честь воина, а не честь убийцы…

– Ты ничего не понимаешь в адате… И отойди подальше, иначе я с собой не справлюсь и пинану тебя по больной ноге… Характер у меня ой какой горячий, знаешь… Бывает, сделаю что-то, а потом сам жалею… Вот пинану, а потом стыдно будет, что раненого и увечного обидел…

Бандит сначала психанул, потом взял себя в руки и откровенно насмехался.

– Пинанешь – я тебе ногу прострелю… Которой пинался… – спокойно возразил старший лейтенант. Вроде бы и добро сказал, без угрозы, но сомневаться не приходилось, что слова с делом не разойдутся. И даже пистолетом, который еще не убрал, поиграл для подтверждения серьезности своих намерений.

– А у меня еще одна нога останется… – словно на базаре торговался, сказал бандит.

– А у меня запасная обойма есть… – сообщил Пашкованцев. – А чем тебе мое присутствие здесь не нравится?

– А кому понравится, когда чужие в его домашние дела суются… – Бандит поднял связанные руки и промокнул нос рукавом рубашки около плеча. А под рубашкой прорисовывались такие мощные бицепсы, что старшему лейтенанту могло не поздоровиться, если бы бандит в машине сумел добраться до него.