вот таких. Блатных. В общем, сынок этот накатал телегу на майора, дескать, тот аполитичен, прилюдно хаял внешнюю политику советского государства и дальше в том же духе… Наши майора конечно отмазали, как могли, но абакумовские Кота так и заморозили в звании. Хотя за ту операцию медалькой отметили. Уж больно красиво там тогда всё вышло. Так чем тебя возраст Котова не устраивает?

— Сам посуди, Павел Анатольевич, наш герой ещё с листовками от царской охранки бегал, басмачей под Кокандом в капусту крошил… А тут такая неординарная задача, требующая выложиться по полной… Да ещё с двумя пацанами в довесок… Хватит ли силёнок?

В этот момент в кабинет вошёл майор Котов, замер у порога, обратился по форме:

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к товарищу генерал-майору?

— Разрешаю, — кивнул Судоплатов. Котов повернулся к Светлову:

— Товарищ генерал-майор, старший группы майор Котов по вашему приказанию прибыл.

— Проходи, присаживайся.

Котов прошёл к столику, уселся на стоящую чуть в стороне банкетку.

— Тут вот у товарища генерал-майора сомнения появились: на станет ли твой возраст помехой при выполнении этого задания? Операция на контроле сам понимаешь, у кого. Провал исключён по определению.

На лице Котова эмоции никак не отразились. Он только чуть прищурил глаза.

— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант. В этом задании возраст не помеха. Напротив, здесь необходим именно опыт, а он, как вы и сами знаете, приходит только с годами.

— Согласен, — кивнул Светлов. — Считай, что почти убедил. А пока расскажи-ка нам про своих подопечных…

Котов подобрался, начал, осторожно подбирая слова:

— Сложно пока делать какие-то выводы, мы работаем меньше недели вместе… Но одно могу сказать: команда у нас слепится.

— Они же такие разные… Происхождение, воспитание, мировоззрение, наконец…

— Я бы начал с последнего: с мировоззрением у обоих всё в порядке. Это честные советские граждане, полностью преданные своей советской родине и готовые ей послужить там, где она прикажет. А что касается происхождения, то ещё товарищ Ленин говорил в одной из своих статей…

— Всё-всё, демагог, — расхохотался Судоплатов. — Завязывай, нам уже всё понятно… В конце концов, сам кадры подбирал, тебе и расхлёбывать, ежели что…

— А когда по-другому было? — пожал плечами Котов. Судоплатов согласно кивнул.

— Тогда вот вам, други мои, последняя, так сказать, вводная.

Светлов и Котов подтянулись, понимая, сто шутки кончились и, судя по тону генерал-лейтенанта, надолго.

— Не будет у вас полгода на подготовку. Четыре месяца от силы. В Аргентине вы, Кот, должны быть к католическому Рождеству, не позднее. С учётом плана заброски, предполагающего перемещение через несколько третьих, так сказать, стран, и морской переход, весь процесс подготовки должен быть завершён до середины октября. Как-то так…

Светлов нахмурился, майор на мгновение замер, предавшись каким-то своим мыслям, потом лицо его осветила довольная улыбка:

— А что, будто бы во время войны по-другому было? А сейчас и база лучше, и инструкторов хороших полно. Да и ребята толковые, ей Богу! Управимся.

Светлов покачал головой:

— Мы, со своей стороны, приложим все силы, конечно… И всё-таки четыре месяца…

— Четыре месяца не сто двадцать семь дней[20], — жёстко бросил Судоплатов. Лица его собеседников сразу посуровели. — Прорвёмся.

— Так точно, — по-уставному ответили, поднявшись со своих мест, разведчики. Судоплатов кивнул:

— Тогда переходим к делу, — и достал из своего портфеля папку с грифом «Совершенно секретно. Исключительно для внутреннего пользования». — Я надеюсь, здесь все понимают, что нам будут активно противостоять американские спецслужбы?

Глава 3

Противостояние

Выяснилось, что «общечеловеческие ценности» полностью совпадают с национальными интересами США.

Леонид Шебаршин[21]

27 июля 1950 года. Неподалёку от Вальпараисо. Чили.

Редрик Уолш сидел высоком на берегу океана и смотрел, как белесые барашки волн уныло лижут холодный песок пляжа. Над свинцовой поверхностью вод нависали серые клочья туч, готовые вот-вот разразиться мелким, отвратительным дождём, столь обычным в это время года. Середина зимы в Южном полушарии здесь, на пустынном чилийском побережье всегда сопровождалась жестокими штормами, иногда выбрасывающими на прибрежные скалы утлые рыбацкие баркасы.

В Чили Уолшу не нравилось. То ли дело было на Кубе или в той же Колумбии: мягкий, почти курортный климат, дешёвая выпивка, доступные девчонки. И минимум работы, рай для полевого агента любой спецслужбы мира! А здесь…

Редрик плюнул с высокого скалистого берега вниз, в сторону серого, даже на сторонний взгляд холодного пляжа. Нищая страна, единственный интерес в которой для американской демократии представляют её медные залежи и возможность контролировать юную часть Тихого океана. Порты в отвратительном состоянии, дорог практически нет, полуголодный люд хватается за любую работу. В таком питательном бульоне американские корпорации чувствовали себя, как рыба в воде.

Левоцентристское правительство с удовольствием впускало в страну северных «инвесторов», обильно дававших взятки налево и направо. Американские банкиры и бизнесмены уже успели подмять под себя ведущие отрасли промышленности и монополизировать торговлю, оставив местным элитам возможность «править» в своё удовольствие, но исключительно в интересах иностранных монополий.

Простой люд выживал в меру своих способностей, большинство недовольных отправлялось на Восток, где за грядой Анд относительно благоденствовала в меру спокойная Аргентина.

О том, чтобы если и не вернуться в Штаты, так хотя бы перебраться через Анды, в тайне мечтал и сам Уолш. В свои почти сорок лет он уже подумывал об отставке со службы в разведке и каком-нибудь маленьком домике на солнечном побережье Калифорнии. Сан-Франциско его бы вполне устроил. Оставалось только завершить здесь дела, и можно было бы написать соответствующий рапорт по инстанции.

Редрик Уолш уже в течение двух лет возглавлял так называемую «станцию» Центрального разведывательного управления США в Чили. Выходец из морской разведки, он Вторую мировую встретил в звании лейтенанта-коммандера на базе флота в Пёрл-Харборе и стал свидетелем первого поражения американской разведслужбы, прошляпившей концентрацию и последующую атаку на гавань японского авианосного соединения.

Оглушённый разрывами бомб, обалдевший от вида взорванной на рейде порта «Аризоны», унесшей на дно бухты в считанные минуты жизни тысячи американских моряков, придавленный к земле очередями пулемётов японских «зеро[22]», Уолш моментально понял, что флотская разведка — не его конёк. Он не был трусом, более того, во время той самой атаки японских самолётов на Перл-Харбор он даже сумел организовать расчёт какой-то полураздолбанной зенитной батареи и оказать сопротивление второй волне артналёта, теперь уже на сам город. И они даже успели сбить один и подбить второй японские истребители-бомбардировщики, за что впоследствии Редрику была торжественно вручена Серебряная звезда[23].

Героизм лейтенанта-коммандера был по заслугам оценён не только флотом, но и