непосредственным руководством. После того, как театр военных действий несколько отодвинулся от Гавайских островов, и жизнь в Гонолулу слегка вернулась в своё русло, Уолш был переведён непосредственно в контору разведки, где занимался до конца войны стратегическим планированием операций своей службы на Филиппинах и в Малайзии.

Сразу после войны ему пришлось некоторое время работать в аппарате оккупационных войск на Окинаве, помогать в развёртывании разведсети теперь уже против своего недавнего союзника на Дальнем Востоке — Советского Союза. Здесь он достаточно преуспел и собирался уже завершить карьеру в разведке, но грянули очередные переформирования, в Америке решили систематизировать работу многочисленных разведслужб, приведя всё к какому-то общему знаменателю.

В 1947 году президент США Гарри Трумэн принял Закон о национальной безопасности, в результате Федеральное бюро расследований (ФБР) сложило с себя часть полномочий в области сбора информации, переложив их на плечи вновь созданного образования — ЦРУ[24] или Центрального разведывательного управления США. Основой ЦРУ Управление стратегических служб, однако в структуру вошли также представители армейской и флотской разведок. Так Уолш попал в «контору».

Его организаторские и прочие таланты новым руководством были по достоинству оценены и, после определённой переподготовки на «Ферме[25]» в окрестностях Уильямсбурга, он отправился покорять просторы Чили.

Работа «станционного смотрителя» в этой стране могла бы вполне могла бы считаться синекурой, если бы… В одной стороны — вполне лояльное к США местное правительство, щедро подкармливаемое с ладошки Дяди Сэма. С другой — невыразимо скучное существование на территории, которая, по большому счёту, никому не нужна. Минимум промышленности, карманная армия, столь же немудрящий флот. Какие могут быть тут геополитические интересы? Разве что, у американских промышленных корпораций.

Правда, был один момент, который грел душу Уолша: накануне ему по закрытой линии дозвонился полковник Снайдер из европейского отдела и сообщил, что к нему на встречу срочно вылетел представитель штаб-квартиры с определёнными полномочиями. И встречу обозначил именно здесь, в нескольких милях от Вальпараисо, на неуютном океанском берегу. К чему все эти условные меры конспирации в Чили, Уолш не совсем понимал, но что-то ему подсказывало, что в его судьбе грядут перемены. Как опытный разведчик, Редрик привык доверять своим внутренним ощущения, как правило, они его не обманывали.

Коммандер Уолш (а именно в таком звании он теперь пребывал) откинул обшлаг рукава щегольского плаща, мельком глянул на циферблат армейских часов: было без трёх полдень. Посланник, если он прибыл в Сантьяго, уже должен был бы показаться. Здесь, на продуваемом со всех румбов берегу спрятаться было просто негде. Но когда из-за спины раздалось негромкое: «Hello!», Редрик вздрогнул и резко обернулся.

Незнакомец среднего роста, облачённый, как и он сам, в элегантный плащ явно европейского покроя, улыбался ему из-под серой тирольской шляпы. Смеющиеся голубые глаза на неприметном лице без признаков растительности, смотрели благожелательно из-за стёкол круглых, как у германского министра Геббельса, очков.

На ногах — крепкие альпийские ботинки из буйволовой кожи, шерстяные мягкие брюки ложатся на них тяжёлыми складками. В руках незнакомец держал обычный чёрный зонт-трость.

— Добрый день, коммандер Уолш, — продолжил между тем незнакомец бархатным голосом, более подобающим какому-нибудь портье в фешенебельном отеле Монте-Карло, нежели секретному агенту. — Надеюсь, не напугал вас своим нежданным явлением?

Слегка оправившись от первого шока, Уолш нацепил одну из своих наиприятнейших улыбок и ровным голосом с нотками радушия произнёс:

— Отнюдь, сэр. Я здесь исключительно ради встречи с вами, а отнюдь не для любования местными, откровенно признаюсь, не слишком гостеприимными пейзажами. С кем имею честь?

Незнакомец бросил невыразительный взгляд на бескрайнюю свинцово-стальную ширь океана и небрежно бросил:

— Альфред Розенблюм, я прибыл из Лозанны. Специально, дорогой мой, по вашу душу.

Эмиссар рассмеялся приятным смехом с нотками едва заметного превосходства европейца над представителем Нового Света. Уолш проглотил пилюлю молча, ожидая продолжения. В конце концов, он на своём поле, почему бы гостю не открыть все карты самому.

И продолжение последовало.

— В «конюшне» решили, что вам стоит сменить своё поле для гольфа, каким, без сомнения является эта страна, на площадку для бейсбола. В таком контексте там видят Аргентину. В том плане, что бейсбол — чисто американская игра, и на просторах тамошних пампасов вам придётся в неё наиграться по полной.

Редрик хмыкнул и посмотрел прямо в глаза господину Розенблюму.

— И по каким же правилам мне предстоит сыграть в Аргентине, сэр? Надеюсь, вы мне их разъясните?

Представитель европейской резидентуры улыбнулся:

— Милейший мистер Уолш, конечно же, разъясню. Именно для этого я и прибыл сюда с другого конца света. Не думаете же вы, что я оставил лозанских устриц в угоду местному севиче[26]? Я не любитель острых блюд, дорогой друг, мы в Европе по старинке стараемся беречь желудки, не то, что вы, молодые, здесь, среди гор специй и перцев. А что касается правил, то они, как всегда, просты: Америка превыше всего, и нам предстоит добиться здесь только положительного результата, то есть — победы.

Уолш кивнул в ответ, а сам задал уже вертевшийся некоторое время на языке вопрос:

— И против кого же мы сыграем на этот раз?

Господин Розенблюм вдруг посмотрел на него пристальным взглядом и негромко произнёс:

— Против Советом, сынок… Против русских агентов здесь, в самой заднице мира.

Уолш отвернулся к океану, некоторое время смотрел, как тяжёлые валы накатываются раз за разом на серый песок. Потом произнёс:

— Какого дьявола этим русским понадобилось в Латинской Америке?

— Это — тема для отдельного разговора, и у нас ещё будет куча времени поболтать на эту тему по дороге в Буэнос-Айрес. На авиабазе под Сантьяго-де-Чили нас уже ждёт самолёт. Вам, друг мой, на всё про всё даётся пять часов. Передадите «станцию» своему заместителю на то время, что понадобится для замены вам на вашем посту. Как мне известно, преемник уже готовится вылететь в Чили. Об остальном мы поговорим в вашем офисе и в самолёте. И ещё, самое главное: этой миссии придают очень большое значение в Белом Доме. Со времён Манхэттенского проекта не было столь секретного мероприятия, как это. Идёмте, пора в офис.

Мистер Розенблюм развернулся и направился в сторону расселины, куда вела тропинка, ранее Уолшем не замеченная. Уолш бросил последний взгляд на равнину Тихого океана, чёрные тучи, надвинул поглубже шляпу и направился следом за представителем Центра к машине, которая, как оказалось, поджидала их в какой-то сотне ярдов, прямо за крутым поворотом тропы.

И подумал, что судьба в очередной раз улыбнулась ему: не успел он подумать о том, что пора валить