Арин даже не пошевелился.

— Я никогда не ждал ничего взамен. Я сделал это ради тебя.

— Вот именно. Задавай вопрос, я отвечу, и мы будем квиты.

— Квиты? Если так смотреть на все, мы с тобой не рассчитаемся никогда.

— Тебе нужны сведения или нет?

— Мне нужно… — пробормотал Арин, но остановился на полуслове. Когда он снова заговорил, его голос звучал ровно. — Моего друга зовут Тринн. Он работал уборщиком, мыл полы. — Арин описал внешность старого гэррани.

Кестрель сделала вид, что задумалась.

— Извини, но никого похожего не припоминаю.

— Может, подумаешь еще…

— Сомневаюсь. Во дворце сотни слуг и рабов. Не могу же я знать всех.

— Значит, никаких сведений от тебя не добиться?

— А на что ты вообще рассчитывал?

Арин тихо ответил:

— Когда-то я рассчитывал на многое.

— Что ж, — сказала Кестрель, — рада была поболтать, но мне пора возвращаться на бал. — Она сделала шаг к портьере.

Арин оказался быстрее и преградил Кестрель путь. К ней он не прикасался, но стоял так близко, что Кестрель различила очертания его губ и недобрый блеск в глазах.

— Это еще не все, — произнес Арин. Теперь запах моря, соленый и резкий, чувствовался еще сильнее. — Кестрель, ты не такая.

Она снова прижалась к холодному стеклу.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты говорила таким тоном… Думаешь, я не знаю, что это значит? Ты либо готовишь кому-то ловушку, либо пытаешься спрятаться за словами. И я знаю: на самом деле ты другая. Говори что угодно обо мне, о том, что между нами было, скажи, что солнце поменяло форму, а трава — цвет. Опровергай все истины, пока боги не накажут. Но я прекрасно тебя знаю. Этого отрицать нельзя. — Воздух между ними, казалось, вот-вот вспыхнет. — Я… думал о тебе. — Он понизил голос. — О том, что ты всегда была честна со мной.

Кестрель издала полузадушенный смешок — короткий, изумленный.

— Хорошо, я скажу иначе, — поправился Арин. — Да, ты обманывала меня, но оставалась верна себе, а значит — честна со мной. Я никогда не видел в тебе фальши.

— Может, ты забыл, что я натравила армию отца на ваш город?

— Я догадывался, что ты это сделаешь. А ты знала, что я знаю. Разве это ложь? Я не слышал от тебя неправды. Пожалуйста, Кестрель. Прошу тебя, не лги.

Она вцепилась в холодные каменные перила.

— Так тебе известно что-нибудь о судьбе Тринна? — спросил Арин.

— Нет. Пропусти меня.

— Постой, Кестрель… Ты правда хочешь выйти за принца?

— Ты, кажется, не хотел о нем говорить.

— Я и не хочу, но должен. — Губы Арина были совсем близко. — Скажи мне, это действительно твой выбор? Я не поверю, пока не услышу ответ от тебя.

Стекло холодом обжигало спину. Кестрель задрожала. Нужно только оторваться от балюстрады и шагнуть навстречу Арину, ведь это неизбежно. Как переливается через край переполненная чаша, так Кестрель неизменно тянулась к Арину.

Щетина царапнула ей щеку.

— Так что же? — произнес он. — Принц действительно тебе нужен?

— Да.

— Докажи мне, — прошептал Арин на ухо. Жар его тела опалил Кестрель.

— Арин, — проговорила она, — пусти меня.

Его губы тронули кожу у основания шеи, потом скользнули вверх.

— Докажи, что именно он тебе нужен, — продолжил Арин. Легкий поцелуй в щеку, потом выше, и его губы прижались к золотой полоске на лбу Кестрель.

— Верекс мне нужен, — повторила она, но голос прозвучал совсем слабо.

Теперь их губы почти соприкасались.

— Врешь, — выдохнул Арин.

Кестрель подняла руку и оттолкнула его, но в следующую секунду испугалась. Она нуждалась в его близости и поэтому разозлилась на себя.

— Я же сказала, пусти. Или станешь удерживать меня силой?

Арин отшатнулся, громко шаркнув сапогами. Он отдернул руки и застыл. Потом спрятал лицо в ладонях, будто тень недостаточно его скрывала. Пробормотав что-то, убрал руки.

— Прости, — наконец произнес он, резко дернул штору и вышел.

От хлынувшего света заболели глаза. Кестрель сморгнула выступившие слезы. Все вокруг казалось слишком ярким и размытым. Когда сердце наконец забилось ровнее и она поняла, что снова может видеть, дышать и думать, Кестрель осторожно вышла в коридор.

Вокруг никого не было, издалека доносилась музыка. О, как Кестрель ненавидела эту мелодию! Душный зал для приемов — вот и все, что ждет ее в будущем. Исчезнет ли когда-нибудь боль? И станет ли легче?

Нужно возвращаться на бал, ее отсутствие наверняка заметили. Рано или поздно император спросит, где его будущая невестка. Кестрель медленно побрела по коридору.

Она уже подходила к дверям, когда кто-то вышел из зала. Тенсен. Едва бросив взгляд на Кестрель, старик покачал головой и поспешил к ней. Судя по уверенным, быстрым шагам, он был не таким уж и дряхлым и явно не нуждался в трости.

— Вам туда нельзя, — заявил чиновник.

— Мне нужно…

— Вам нужно найти зеркало. Там, где никого нет. Потому что в зале только что появился Арин, и губы у него блестели. Возможно, все решат, что это от вина, а не от масла с золотом. Но они быстро поймут, что к чему, когда увидят вас.

Кестрель коснулась пальцами лба, золотой полоски, которую Арин поцеловал всего минуту назад, потом ощупала прическу. Неужели она выглядит так, будто только что обнималась с любовником в темном углу?

— Вот именно, — мрачно кивнул Тенсен.

— Идите за мной, — Кестрель повернулась и зашагала обратно по коридору.

— Я? Зачем?

— Нам с вами нужно поговорить.

Кестрель отвела Тенсена в пустую маленькую гостиную, где был разведен камин и горели лампы. Министр закрыл дверь.

— Заприте тростью, — попросила Кестрель, указывая на крюк для крепления гобелена, который располагался на одном уровне с дверной ручкой. — Вам она все равно не нужна.

Тенсен как будто смутился. Он зацепил изогнутый набалдашник за ручку, а саму трость продел через крюк.

— Если кто-то действительно захочет войти, это нас не спасет.

Кестрель не слушала министра. Она подошла к зеркалу над каминной полкой, где стояла широкая ваза с цветами из императорских теплиц.

Может, все дело в этих розах, которые бросали отблеск на ее отражение. А может, она просто очень быстро шла по коридору. Так или иначе, Кестрель выглядела запыхавшейся. На щеках горел румянец. Губы, хотя Арин даже не прикоснулся к ним, искусаны. Зрачки расширились, став огромными, как два черных озера. Ожерелье, подарок Джесс, сломалось: стеклянные лепестки треснули, цветы в беспорядке повисли на ленточке.