одном из воздушных боев. Его останки так и не удалось найти: от врезавшегося в землю истребителя осталась лишь яма с водой.

Для особистов этого факта было вполне достаточно, чтобы заподозрить самое невероятное. Если тело не найдено, значит, летчик перешел на сторону врага, значит он изменник родины. На скорую руку было состряпано дело — одно из миллионов подобных, — вдова погибшего была объявлена шведской шпионкой и отправлена по этапу в Сибирь.

Президиум ЦК в тот день прошел в горячих спорах. Хрущев настаивал на необходимости выступить с докладом. Сталинская гвардия — Молотов, Каганович, Ворошилов — категорически выступала против. Хрущеву пришлось тогда пойти на крайний шаг — заявить, что он в любом случае сделает доклад, даже не имея на то согласия Президиума.

Такая непреклонность Хрущева склонила, в конце концов, на его сторону колебавшихся до этого членов Президиума — Маленкова, Булганина, Сабурова, Первухина, — и предложение первого секретаря было принято. Правда, с оговоркой: доклад должен был быть сделан на закрытой сессии и не подлежал огласке.

Серов был одним из немногих в руководстве, кто знал содержание секретного доклада до его произнесения. Он понимал, что, осуждая Сталина, Хрущев тем самым подрывал авторитет своих политических оппонентов — Молотова, Маленкова и Кагановича, ближайших соратников умершего вождя. Это был тактический ход в борьбе за власть, и Иван Александрович решительно поддержал своего старого друга в этой трудной борьбе.

Но очевидным было и другое: секретный доклад содержал в себе заряд огромной разрушительной силы. Он взрывал укоренившееся за годы сталинской пропаганды у миллионов людей в стране и за рубежом представление о советском строе как о самом гуманном, справедливом и прогрессивном строе на земле.

Чтобы не допустить сокрушительных последствий антисталинских разоблачений, комитету госбезопасности было поручено президиумом ЦК обеспечить сохранение секретного доклада Хрущева в тайне.

— Никита Сергеевич, вы же ставите передо мной невыполнимую задачу. Я не могу гарантировать сохранения вашего доклада в тайне, — заявил Серов Хрущеву после съезда. — Доклад слышали тысячи людей, его копии направлены в десятки стран руководителям братских партий…

— Успокойся, Иван, никто тебя с работы за невыполнение этого поручения президиума ЦК не снимет. Я не хуже тебя понимаю, что шила в мешке не утаишь.

Из той короткой беседы с первым секретарем Серов понял, что Хрущев вовсе не хотел сохранения доклада в тайне. Выступление на съезде было его козырной картой в сложной политической борьбе. И он был намерен играть в открытую.

Серова, впрочем, беспокоило другое. Он понимал, что рано или поздно секретный доклад попадет на Запад. Для Лондона или Вашингтона он тоже мог оказаться козырной картой в политической борьбе.

Вчера, просматривая подготовленные для него начальниками главных управлений материалы, генерал нашел среди них шифротелеграмму от резидента КГБ в Белграде.

В донесении говорилось, что заместитель Аллена Даллеса по ЦРУ Роберт Амори собственнолично в марте 1956 года прибыл в Югославию, где у него сохранилось немало связей в руководстве страны. Вместе с послом США в Югославии Риддлбергером он нанес визит министру иностранных дел страны Кардели. Напомнив в беседе с ним о многомиллионной американской помощи Белграду, Амори попросил Кардели о небольшой, но важной для американской стороны услуге — предоставлении ему копии секретного доклада Хрущева, полученной руководством Союза коммунистов Югославии.

Кардели передал просьбу Амори маршалу Тито. Но тот почему-то обратился за советом к Ранковичу, который категорически настоял не делать этого.

Сделка не состоялась. Амори вернулся в Вашингтон с пустыми руками.

«То, что эта попытка американцев сорвалась, еще ничего не значит, — полагал Серов. — ЦРУ наверняка получит копию доклада, если не в Белграде, так где-нибудь еще».

В начале апреля 56-го в Польше второй зам Даллеса по Центральному разведывательному управлению Фрэнк Виснер без особого труда получил в Варшаве в польском партийном руководстве копию выступления Хрущева на съезде.

Через некоторое время Аллен Даллес дал команду опубликовать полученный материал в печати. Публикацию подхватили радиоголоса, и в считанные дни о содержании секретного доклада стало известно миллионам людей. Это вызвало волну народного недовольства в странах Восточной Европы. Волнения охватили и русскую глубинку. Поднялись сибирские и дальневосточные лагеря огромного архипелага ГУЛАГ. Всколыхнулось студенческое движение. По многим городам прокатились рабочие забастовки. Весть о них разнесла по стране лишь народная молва, так как партийная печать, радио и телевидение обошли все эти события в стране гробовым молчанием. Ростки народного протеста были жестоко подавлены.

Через три месяца после смерти Сталина, когда Берия был арестован на заседании президиума, Серов после обыска в Голицынском особняке наркома нашел черную тетрадь Сталина в тайнике и оставил ее у себя. Генерал не без оснований полагал, что и сам в нужный момент сможет успешно использовать свою находку. Она могла оказаться наилучшим аргументом в разгоравшемся политическом споре за власть в Кремле.

Для Берии, похитившего черную тетрадь из кремлевского сейфа Сталина, когда с хозяином случился смертельный приступ на ближней даче в Кунцево 1 марта 1953 года, записи в ней значили слишком много. В них были сталинские характеристики всех членов президиума ЦК, причем большинству из них весьма нелестные. Черная тетрадь была политическим завещанием вождя, и Берия отлично знал, как ею воспользоваться. Правда, не успел.

Мысль о черной тетради больно кольнула Серова в сердце. Он достал из кармана ключи, открыл дверцу, нащупал в глубине металлический ящик, в котором хранилась тетрадь, и, довольный, умиротворенно затих, прислонившись к стенке.

Подземное ноу-хау

10 апреля, вторник.

Лондон, гостиница «Клериджиз»

На Брук-стрит из-за гардин гостиничного люкса отеля «Клериджиз» выглядывало двое посетителей, оживленно о чем-то беседовавших друг с другом.

Шеф административного отдела службы безопасности Малкольм Камминг выполнял в этот час малоприятные для него функции гида, сопровождая шефа Джей-Ай-Си (Объединенного комитета по разведке) сэра Патрика Дина по отелю и показывая ему в «Клериджиз» гостиничные номера, в которых во время пребывания в Лондоне будут размещены советские лидеры — Хрущев и Булганин.

Полковник еще на прошлой неделе обещал удовлетворить любопытство сэра Патрика и показать ему на практике принцип действия нового подслушивающего устройства, которое технические сотрудники его отдела во главе с Питером Райтом установили в гостиничных номерах для русских. Демонстрация прошла вполне успешно, сэр Патрик не скрывал своего восхищения, и Малкольм Камминг был весьма польщен этим обстоятельством.

— На позапрошлой неделе сюда заезжал сам шеф КГБ генерал Серов с командой своих «чистильщиков», — не без кокетства заметил полковник. — Русские надеялись поймать нас с поличным, рассчитывая обнаружить наши микрофоны в номерах гостиницы. Но бедняги просчитались. Так ничего и не нашли.