Да и не могли найти. Мы здесь используем, как вы уже успели заметить, пассивный источник. Активируется он лишь в нужный момент высокочастотным радиосигналом, передаваемым нашими ребятами из здания напротив, на Гроувенор-истейт.

Председатель Джей-Ай-Си был в восторге от такой блестящей технической идеи.

— У нас попутно возникла еще одна задумка, — интригующе заметил полковник. — Почему бы нам не преподнести какой-нибудь подарок русскому послу с «жучком» вместо начинки. Небезызвестный вам Генри Кирби мог бы взять на себя труд доставить такой подарок по назначению.

Сэр Патрик Дин

Кирби был членом парламента от консервативной партии и по совместительству агентом МИ–5. Он был на дружеской ноге с русскими и постоянным гостем на всех раутах советского посольства в особняке на Кенсингтон Пэлас Гарденс. У него сложились неплохие отношения с послом Яковом Александровичем Маликом.

— Ну и что же за подарок вы выбрали бы для русского посла? — спросил сэр Патрик.

— Вопрос совсем не праздный, — заметил Камминг, — ведь нужен именно такой подарок, который стал бы постоянным объектом в кабинете посла. На этот счет дельный совет нам подал Клоп Устинов.

Посол СССР в Лондоне Я. А. Малик

Клоп Устинов, отец известного английского актера Питера Устинова, до войны был сотрудником британской разведки. Камминг полагал, что только человек с русскими корнями и сведущий в делах разведки смог бы подсказать, какой именно подарок лучше всего сделать русскому послу.

— Так вот, — продолжал полковник, — старина Устинов предложил нам подарить русскому послу модель московского Кремля. От такого подношения тот вряд ли отказался бы. Но, увы, Форин-офис наложил табу на наш проект.

— Жаль, — выговорил сэр Патрик и сочувствующе развел руками: что, мол, поделаешь.

Камминг продолжил свою экскурсию по отелю. Гость охотно и внимательно слушал полковника секретной службы Ее Величества.

Малкольм Камминг был одной из наиболее заметных фигур в секретной службе. Как ветеран, принимавший участие во всех ее важнейших операциях на протяжении почти четверти века, он был ходячей энциклопедией в своей области и располагал обширнейшими связями. Двадцать лет назад именно он пригласил на работу в контрразведку нынешнего Ди-Джи (Генерального директора) МИ–5–сэра Дика Уайта.

Но одним обстоятельством полковник гордился особо. Первым «Си», то есть шефом МИ–6, был его родственник — одноногий капитан королевских военно-морских сил сэр Мэнсфилд Камминг, покалеченный в автомобильной катастрофе во Франции в 1914 году. Это не мешало ему, впрочем, в свои 60 лет разъезжать по коридорам военного министерства, где тогда размещалась штаб-квартира СИС, на детском скутере, шокируя своим экстравагантным поведением молоденьких секретарш.

Сэр Мэнсфилд Камминг

В отличие от своего знаменитого родственника полковник Камминг был далек от шумных выходок и любой, даже минимальной, экзальтированности. В своем уютном поместье в Сассексе он вел по выходным размеренный образ жизни достопочтенного сквайра. А в рабочем кабинете в Леконфилд-хаус неустанно трудился шесть дней в неделю, составляя инструкции, выбивая финансы, конструируя чудо-отмычки и минимикрофоны, командуя «топтунами», ведя архивы и регистратуру, — словом, возглавляя отдел А, без которого служба безопасности скончалась бы, наверное, в одночасье. Полковник был незаменимым человеком. И легендарной фигурой одновременно.

— Значит, любое слово, сказанное русскими в этой комнате, будет передано в дом напротив и записано там нашими парнями на магнитофон? — по-детски радостно резюмировал услышанное сэр Патрик.

— Именно так и будет. Причем их контрразведка и не догадается об этом. Обнаружить наше подслушивание практически невозможно, — самодовольно заявил крестный отец технического прогресса в МИ–5.

Через несколько минут, все так же оживленно беседуя, но на этот раз о гольфе, сэр Патрик и полковник Камминг сидели в такси, везшем их через Мэйфейр по Парк-Лейн к Пикадилли, а затем к клубу «Ин Энд Аут» на Пэлл-Мэлл.

10 апреля, вторник.

Лондон, Честер Террас,

Центр обработки информации СИС

Терраса Честера — один из красивейших архитектурных ансамблей Лондона. 42 четырехэтажных дома, слитых воедино, — это самый длинный фасад в городе. И какой! Роскошная колоннада, безукоризненный стиль, ощущение полета…

Имя архитектора этих домов — Джона Нэша (1752–1835) — неразрывно связано с историей создания лучших архитектурных памятников Лондона. Достаточно сказать, что Букингемский дворец — это его творение. Трафальгарскую площадь создал тоже он. Монументальная арка у входа с угла в Гайд-парк — знаменитая Марбл-Арч — это также работа Джона Нэша, сына простого инженера-строителя.

Честер Террас в Лондоне

У красивого длинного дома, творения Джона Нэша, протянувшегося вдоль всей Честер Террас, было безлюдно. Только у дальнего крыльца был припаркован темно-синий «Ровер». Создавалось впечатление, что в этом роскошном особняке для знати никто не живет. Окна были плотно занавешены. Вокруг стояла царственная тишина. Были слышны лишь звуки каблуков прохожего, торопливо шествовавшего к Честер-гейт.

Эта тишина и безлюдность, впрочем, были обманчивы. В стенах дома на Честер Террас с февраля прошлого года работали 250 русских эмигрантов, специально подобранных британской разведкой для перевода телефонных переговоров, перехваченных СИС в Берлинском тоннеле с правительственных коммуникаций советской администрации в Карлсхорсте.

Ежедневно с четырех телефонных и одного телеграфного кабеля на пленки шестисот магнитофонов нескончаемым потоком шла разнообразная информация. Ее суточный объем превышал тысячу двести часов записей. Два военно-транспортных самолета в неделю, груженых магнитофонной лентой, брали курс из Западного Берлина в Лондон, где на Честер Террас шла транскрипция, перевод, а затем и анализ полученных данных.

Вот и в эту минуту конвейер расшифровки магнитофонных записей у Риджент-парка работал полным ходом. Чтобы обсудить полученные результаты за почти пятнадцать месяцев напряженной и кропотливой работы, в особняк наведался сам «Си», шеф британской разведки генерал-майор Джон Синклер. Он сидел в небольшом кабинете на втором этаже и внимательно слушал доклад Эндрю Кинга.

— Мы не в состоянии оперативно перерабатывать такой огромный объем информации, — жаловался он шефу. — Уже сейчас мы обеспечены работой на год вперед, а материалы продолжают поступать.

— То, что у вас слишком много информации, — это не самая страшная проблема, мой друг, — не без иронии заметил генерал. — Хуже, значительно хуже, когда ее не хватает. Поверьте моему опыту.

Сэр Джон был доволен ходом дел. Берлинский проект, разработанный и осуществленный под его непосредственным руководством, обещал значительно превзойти по своей эффективности аналогичную операцию в Вене, лавры от проведения которой достались его предшественнику на посту шефа МИ–6 сэру Стюарту Мензису.

— Анализ информации, обработанной на сегодняшний день, — продолжил свой рассказ о проделанной работе Эндрю Кинг, — дает достаточно полную картину о сфере интересов кремлевского руководства в Европе и, в частности,