Да, это тяжкий путь, горький путь. Медленная смерть вместо быстрой. Но его долг перед миром – принести себя в жертву на алтаре, который он сам воздвиг, под ножом, который сам отточил, под рукой, которой сам придал силу и мастерство.

– Ладно, Эбби, – сказал он, подняв глаза. – Я женюсь на тебе.

Слова повисли в воздухе. Он ждал, разрываясь между надеждой и страхом. Может быть, уже поздно и мщения ничем нельзя отвратить?

Но Эбби в синей бумазее уже прижималась к нему – хрупкая, как ребенок, теплая и мягкая, как взрослая женщина, еще красивее, чем помнилось Мэтту.

– Правда, мистер Райт? – прошептала она, обнимая его за шею. – Правда?

Всеведущая, всемогущая жена, страшная в разочаровании или гневе. Ни от одного мужчины не требовали еще такой жертвы, но делать нечего. Он белый ягненок, агнец, предназначенный на заклание.

– Правда, да поможет мне Бог.

Сладкие, страстные губы ответили на его поцелуй.

Мэтью Райту повезло больше, чем он заслуживал. Чем заслуживает любой из мужчин.

Невеста была прелестна и, что гораздо важнее, – счастлива.

Бокал украшала густая пенная шапка. То, что под ней, было еще прекраснее.

Мимо Джерри Блитца с пустым подносом в руках прошла Дорис, невысокая, смуглая и невзрачная. Джерри остановил ее и спросил шепотом:

– Дион не объявлялся?

Дорис мотнула головой, еще раз оглядела длинный, начищенный до зеркального блеска стол – убедиться, что возле каждого из присутствующих стоит по бутылке, – и вышла.

Джерри вздохнул и снова уставился на свой бокал.

В него была налита самая сущность пива. Ни один рекламщик не покривил бы душой, нахваливая напиток. Прозрачный, с желтоватым отливом, искрящийся на свету. Со дна неспешно поднимаются крошечные пузырьки. По запотевшим стенкам ручейками стекает влага.

Джерри уже представлял, как это выглядело бы на экране цветного телевизора. Сверху всего одно слово: «БЛИТЦ»; снизу: «ОТ КАЖДОЙ ЖАЖДЫ». Буквы – пустотелые, как стеклянные колбы, – медленно заполняются пенистым пивом.

Ух, это будет нечто!.. Вот только как быть с теми, кто захочет его попробовать?

В центре пенной шапки что-то взбугрилось, и на поверхности возникла девичья фигурка по пояс, высотой с ладонь. Подняв руки, девушка разглаживала длинные пенные волосы. На взгляд Джерри, изящнее жеста быть не могло.

Девушка явно кокетничала, причем именно с ним. Остальные сидели как ни в чем не бывало. Неужели не увидели? Джерри осторожно повернул бокал. Девушка снова обратилась к нему.

Нет, все-таки увидели. Старик Болдуин тихонько крякнул, но лицо у него оставалось застывшим, словно маска. За свою жизнь он их отработал немало: заинтересованный слушатель, серьезный делец, верный товарищ. На этот раз он избрал личину непрошибаемого рационалиста.

Куда же подевался настоящий Артур Болдуин, способный смеяться во весь голос, скрежетать зубами от негодования и плакать настоящими слезами? Затерялся среди масок? Может, пора дать объявление: «Пропал настоящий человек! В последний раз выглядел как энергичный молодой управляющий. Откликается на имя Арт»?

Нет, от Арта осталось только лицо, да и то – личина. Джерри обвел взглядом присутствующих: Ривз, Уиллифорд, Вудбери, Олберг. Из всех один Билл признавал существование пенной красотки в бокале, поскольку старался смотреть мимо нее, но выходило с трудом. Ничего, с возрастом научится.

Шло обычное собрание директоров: Болдуин вещал, Ривз записывал. По негласному уговору о девушке не упоминали; вместо этого вели речь об «особенностях шапки» и «нетипичном поведении пены». Никто не хотел признавать, что рядом происходит нечто удивительное.

Они утратили способность удивляться. Вместо нее – логика и расчет. Вся их жизнь подчинена вопросам выгоды. Почему так?

И все же у Болдуина имелся свой интерес. Благодаря девушке пивоварня вот-вот должна была отойти ему – и Джерри ничего не мог с этим поделать.

Зачем они все здесь? Им надо руководить железной дорогой, а пивоварение – это магия, традиции, тонкое искусство подбора и смешивания ингредиентов, брожения и дозревания. Полностью контролировать процесс невозможно. Результат бывает непредсказуемым.

Собрание директоров нужно только для того, чтобы выкачивать доллары. Его ход расписан до мелочей, как менуэт. К приготовлению пива оно имеет такое же отношение, как и экскурсия по пивоварне…

Пятый этаж: солододробилка. Вдоль стен – джутовые мешки с ячменным солодом в серой шелухе и молотой кукурузой. Пахнет, как в зерновом элеваторе или на сеновале. «Мы с вами проследим, как сырье проходит путь с этажа на этаж, от одного процесса к другому. Здесь солод дробят в муку грубого помола и ссыпают в мерные корзины, где смешивают с кукурузной крупой в пропорции примерно шестьдесят к сорока». Возможно ли описать словами таинство соложения, объяснить, как в пророщенных семенах происходит столь необходимая ферментация?

– Если такова вся партия, – сухо и размеренно говорил Болдуин, – а так, по-видимому, и есть, возникает вопрос: сколько всего пива произведено по этой рецептуре?

– В цеху дображивания тридцать танков, – ответил Джерри. – Это девятнадцать тысяч восемьсот баррелей.

Дион, Дион! Где же ты?

– М-да, дело куда серьезнее, чем я полагал, – изрек Болдуин.

Еще бы. Пивоварение – это очень серьезно. Сколько брать солода? Сколько зернопродуктов? Сколько воды? При какой температуре готовить затор? Какие паузы делать и когда, чтобы в дело вступали ферменты, расщепляющие крахмал и превращающие его в сахар? «На четвертом этаже находится заторный котел, в котором из солода и желатинированной крупы затирают сусло. Для нагревания используют пар, по принципу водяной бани». Да, и добавить еще, что пиво на девяносто один процент состоит из воды, и вся разница между сортами, по сути, в дополнительных присадках. Впрочем, куда им понять?

– Катализаторы, – вырвалось у Джерри. Болдуин замолчал и хмуро взглянул на него. – Прошу прощения, задумался.

– Итак, – ледяным тоном продолжил Артур, – я предлагаю вынести вотум недоверия руководителю…

– Постойте, – вмешался Джерри. – О пиве судят не по внешнему виду, а по вкусу…

– Нет нужды. – Болдуин мельком взглянул на бокал Джерри и тут же отвел глаза. – Я… э-э… пива не пью, но мне и без этого ясно, что такую партию нам не продать.

Что, если ты добродетелен, так уже не должно быть ни пирожков, ни пива? [1]

– Думаю, это тот случай, когда принципами можно и поступиться, – сказал Джерри. – Нельзя управлять пивоварней, не разбираясь в ее продукции. Рядом с каждым из вас стоит бутылка и бокал. Если наливать аккуратно, пены не будет.