По прошествии двух мучительных часов Мэтт осторожно сел, взял туфли и на цыпочках, дюйм за дюймом, двинулся к двери. Приоткрыл ее на фут, протиснулся, снова закрыл.

На веранде скрипнула половица. Мэтт замер, подождал и заковылял, не смея обуться, по гравию.

Вот и машина. Мэтт, благословляя крутой спуск, сел, отпустил тормоз, выжал сцепление. «Форд», как призрак при луне, покатился, набирая скорость, под горку. После трудного поворота Мэтт включил фары и бесшумно притворил дверцу. Проехав так около мили, он запустил мотор.

Бежать!

Серый, уже душный рассвет застал Мэтта на заправочной станции. Кроваво-красное солнце, заглянув в пыльное, заляпанное мошкарой лобовое стекло, увидело небритого молодого человека в грязной рубашке и брюках, с воспаленными от недосыпа глазами.

Мэтту, опьяненному свободой, было все равно, как он выглядит.

Что это, Фэйр-Плей или Хьюмансвиль? Он слишком устал и проголодался, чтобы задумываться.

Можно резонно предположить, что Эбби, не зная, где он, его не найдет и не сможет сама телепортироваться туда, где не была раньше. В прошлый раз она навестила уже знакомые ей места в Спрингфилде, отца перенесла из родимой хибары, Мэтта вернула в хижину, где жила.

Хижина! Вместе с сонным заправщиком к Мэтту пришло осознание, что все его деньги остались там вместе с одеждой, пишущей машинкой и папками.

Нащупав что-то в кармане брюк, он вытащил оттуда бумажник. Четыре доллара наличными, триста в дорожных чеках.

– Полный бак, – сказал Мэтт.

Когда же он успел взять бумажник? Может, тот все время лежал в кармане? Мэтт мог бы поклясться, что в коктейль-холле его не было, и смутно припоминал, что оставил его в пиджаке. От неуверенности – а может, от голода – ему стало не по себе. К похищенным Эбби деликатесам он вчера почти не притронулся.

– Где тут можно прилично поесть? – спросил он, получая сдачу.

– Грузовики видите? – показал заправщик, старикан в комбинезоне. – Обычно, когда они стоят у кафе, можно не сомневаться, что кормят там вкусно, но здесь это не показатель. Кормежка паршивая, зато достопримечательность имеется, Лолой звать. В других местах все равно закрыто еще, – крикнул старик, когда Мэтт отъехал.

Мэтт припарковался рядом с одной из фур. Лола, значит? Нет уж, хватит с него женщин в ближайшем будущем.

Длинную стойку в кафе-вагончике целиком занимали шоферы в легких рубашках. Они пили кофе, курили и флиртовали с раздатчицей. Мэтт сел за столик в кабинке, и девушка, нехотя оставив поклонников, подошла. Жгучая брюнетка с короткой стрижкой, она была уверена в своих чарах. Бедра покачивались, карие глаза на загорелом лице улыбались. Юбка и блузка с низким вырезом круглились как раз там, где надо. Скоро она растолстеет, но сейчас в самой поре – только и ждет, чтобы ее сорвали. В этом городишке она, судя по всему, недолго задержится. Поставив на столик стакан воды, она продемонстрировала свое декольте.

– Что будете?

Мэтт сглотнул.

– Пару булочек с сосисками.

– Сделай пару хот-догов, – крикнула девушка и поплыла назад, оглянувшись через плечо. – Кофе?

Мэтт кивнул и улыбнулся слегка. Привлекательная девушка, спору нет. В другой бы раз…

– Ой! – вскрикнула вдруг она, потирая свой пышный задик, и погрозила Мэтту пальчиком. – Ишь, шалун! – С ума сошла, что ли? Мужики у стойки тоже оглядывались на Мэтта.

Только теперь поняв, как хочет пить, он осушил весь стакан, но жажда ничуть не уменьшилась.

Лола уже несла ему кофе, балансируя чашкой на блюдце. У самого столика она вдруг споткнулась на ровном месте и вылила все прямо Мэтту на грудь.

Он вскочил, ругаясь, отклеивая горячую рубашку от тела. Лола схватила бумажные салфетки и стала его промокать.

– Ой, прости, миленький! Не пойму, как меня угораздило. – От нее пахло гарденией.

– Ничего, бывает. – Мэтт отстранился. – Уже не так горячо.

Шоферы наблюдали за ними кто мрачно, кто с завистью.

– Меня можешь не поливать, Лола, – заржал один, – я и так на точке кипения.

– Да заткнись уже! Милок, ты в порядке?

– Да, да. Главное, поесть принесите. – Бывает, конечно, всякое… Мэтт украдкой огляделся: единственной женщиной в кафе была Лола.

Он еще ни разу не видел скользких хот-догов, но эти так ерзали по тарелке, что Лола, стараясь их донести, забыла про бедра. Глаза у нее широко раскрылись, рот образовал красную букву О, лоб наморщился. Сосиски связались воедино и прыгнули ей за вырез.

Лола взвизгнула и начала шарить там, придерживая другой рукой булочки, но они тоже улепетнули с тарелки и надавали плюх дальнобойщику.

– Это кто тут такой шутник? – взревел он и рванул к Мэтту. Мэтт хотел встать, но столик не пустил его, упершись в живот. Он вскочил на сиденье. Булки срикошетили к другому шоферу, который тоже взбесился.

Сосиски, извлеченные наконец Лолой, угодили прямо в рот атакующему, и он застыл на месте, давясь.

У Мэтта над головой разбилась о стену чашка. Если перелезть через боковину, можно добраться до двери, прикинул он. Лола, видя вокруг злые лица и широченные плечи, обхватила его за коленки.

– Спаси меня!

Снаряды так и свистели в воздухе. Пока Мэтт отцеплял Лолу, его противник выплюнул сосиски и замахнулся. Мэтт беспомощно отшатнулся назад, но кулак каким-то образом прошел мимо и выбил окно.

Мэтт, вися на перегородке, закрыл глаза и покорился судьбе.

Рядом прозвенел смех, подобный серебряным колокольчикам, и Мэтт очутился снаружи с лоскутом от Лолиной блузки в руке. Бедная Лола, девушкам прямо-таки фатально с ним не везет.

В кафе билась посуда и слышались глухие удары. Скоро они сообразят, что его там нет.

Мэтт добежал до машины, завел ее, выехал на шоссе и помчался вперед на шестидесяти милях.

Оглянувшись на поле сражения, он чуть не съехал в кювет: на заднем сиденье лежала его одежда, пишущая машинка и папки.

Остановился он только в Клинтоне, чувствуя себя лучше морально и значительно хуже физически. По дороге он выкупался в ручье, переоделся, кое-как побрился холодной водой, но бессонная ночь и сутки без еды начинали сказываться.

Ничего, он потерпит. Все лучше, чем Эбби. То, что его багаж оказался в машине, можно объяснить очень просто: Эбби догадывалась, что он хочет уехать, и сменила гнев на милость – ведь в глубине души она добрая. Плохо только, что он в это не верит.

Ладно, есть дела поважнее – например, деньги. Бензин на исходе, и поесть наконец пора. Уже одиннадцать, банк на углу должен быть открыт. Там ему без проблем обналичат чек.

При всем при том Мэтту почему-то было не по себе.

Поставив на чеке вторую подпись, он подал его в окошко кассиру, лысому человечку с тощими усиками. Кассир, сравнив подписи, отсчитал четыре двадцатки, десятку, пятерку и пять долларовых бумажек.