взрослых мужчин, патруль, как то быстро оказался рядом, и вот, не обращая внимания на крики пацанов, из уткнули лицом в стену доходного дома, широко раздвинули ноги в стороны и назад и приступили к энергичному досмотру. Через минуту на штыке винтовки, что приставив прикладом к своей деревянной ноге, держал милиционер –инвалид, повисли спусковыми скобами три разномастных револьвера, а пацанов уже растащили в стороны и о чем-то настойчиво расспрашивали. Всего через три минуты двое из ребят были отпущены восвояси, а третий посажен в стоящую радом, мою пролетку, которая бодро повезла его в сторону нашего дворца, в сопровождении одного из мужчин в штатском. Патруль и второй мужчина в штатском нырнули в ближайшую подворотню, а я показал онемевшим членам комиссии три револьвера и три небольших листа бумаги.

— Это что такое было, Петр Степанович? — первый не выдержал жандармский подполковник.

— Как видите господа, небольшой эпизод нашей работы. Два оперативных сотрудника, действую в штатском, выявили молодежную шайку, которая, вооружившись взятых во время волнений на Арсенале, револьверами, решили пощипать буржуев на Адмиралтейской части. Дав сигнал ближайшему патрулю, они задержали молодых людей, изъяли оружие и предупредили планируемое тяжкое преступление.

— Почему одного из юношей увезли, а других отпустили?

— Этот молодой человек, когда из развели в разные стороны, назвался не тем именем, под которым его знают два его товарища. Поэтому эго увезли в отдел милиции для вдумчивого разбирательства. Заодно проверим его и его товарищей на заявленные ранее преступления. — я показал на записанные на формуляре химическим карандашом приметы молодых людей: — Молодого человека, после отработки на другие преступления, передадим отцу для плотной воспитательной работы.

— На каком основании вы решили, что оружие похищено с Арсенала? — прервал меня мой коллега с белой повязкой: — У нас оружие свободно продается населению, р вообще, возможно молодые люди члены революционных дружин, получившие оружие для борьбы с контрреволюционными элементами?

— Абсолютно с вами согласен, коллега. Но, только острая фаза борьбы с контрреволюционными элементами, когда на борьбу с ним выступил весь народ от мала до велика, закончен. И малолетним и необученным детишкам бегать по улицам с оружием уже нельзя. Вдруг они, к примеру, захотят из шалости по белым повязкам пострелять. Кроме того, молодые люди осведомлены, что их совершеннолетние родственники, если у них есть доказательства приобретения оружия легальным способом, могут прийти к нам в отдел с этим доказательствами и получить оружие обратно.

— Мне кажется, господа, что господин Котов нас вводит в заблуждение и это просто поставленный его любительским театром, отрежиссированный спектакль от этого режиссера-любителя! — не мог успокоится мой конкурент: — Как можно в этой толпе найти трех человек, у которых сразу обнаружатся пистолеты…

— Помолчите юноша и поучитесь. — оборвал я злобствующего молокососа, встал на подножку автомобиля и осмотрелся вокруг.

— Уважаемый! — я наклонился в сторону шоффера: — Сейчас поедете за мной, только держитесь от меня саженях в тридцати, хорошо?

Я шел за двумя типами, одетыми в поддевки и фуражки с лаковыми козырьками. Густо намазанные дегтем сапоги были собраны в гармошку. Ребята выделялись тем, что никуда не спешили, а, как заправские туристы, рассматривали вывески, не пренебрегая и салонами женских магазинов, где на грубых манекенах, установленных на тонких металлических штырях, красовались платья, пошитые по «самым модным парижским моделям».

Увидев на крыльце своего постового, я сделал вращательное движение рукой над головой, привлекая его внимание и дождался ответного кивка. Вдруг два мужика, за которыми я наблюдал в противоположной стороны Офицерской улицы, ускорились и пробежав пару десятков шагов, нырнули в узкий проулок. Я бросился за ними, в последний момент увернувшись от ломовой телеги, пересекавший мой путь и услышав все пожелания, которыми наградил меня ее водитель. Пробежав через арку дома, я с трудом затормозил на гладкой наледи, ухватившись за шершавую поверхность стены и осторожно выглянул из-за угла. Мои подопечные далеко не убежали, а увлеченно потрошили зашедшую перед ними в этот проулок парочку — мужчину, чье твидовое пальто в клетку, с блестящим воротником из черного бобра уже висело на сгибе руки одного из налетчиков, что совершенно не мешало этому аморальному типу держать в это же руке «наган», направленный на безропотных жертв. Второй бандит, мотивируя большим ножом, прижатым к шее женщины, снимать поскорее короткую шубку из неизвестного мне меха. Женщина повизгивала от страха, уставившись на иззубренное лезвие дрянного, но длинного ножа, запуталась в рукавах одежды и дело застопорилось.

Стрелять я не мог — жертвы и преступники стояли слишком близко друг к другу метрах в тридцати от угла, за которым я стоял, а ситуация становилась все более опасной. Жулик с ножом ухватился за ухо женщины и очевидно, «с мясом» вырвал из мочек серьгу, женщина вскрикнула, мужчина дернулся и тут-же упал, получив пулю из «нагана» в грудь. Женщина упала на него, а я упал на бок — теперь мне ничего стрелять не мешало, силуэты нападавших находились выше, чем потерпевшие. Двумя выстрелами я снял человека с револьвером, второй же, очевидно, очень сообразительный, бросился на сложенную в углу поленницу дров, отчаянным прыжком заскочил на нее, схватился за голенище сапога, куда попала моя следующая пуля, после чего перевалился через забор, возле которого была сложена поленница. Я тяжело поднялся с булыжной мостовой — в падении сильно ударился плечом о выступающий камень и отбитый бок ныл немилосердно. В общем, преследовать жулика я не стал. Через несколько секунд в подворотню забежал один из сотрудников в штатском, а потом, чуть не задев широкими крыльями стены арки, во двор въехал автомобиль комиссии.

Я выгнал из салона половину членов комиссии, загрузил туда стонущего мужчину, находящегося в шоке даму, и под панические крики председателя комиссии, шофер, распугивая набежавшую откуда не возьмись, толпу, резкими звуками пневматического клаксона, помчался в сторону городской больницы, а я вместе с подоспевшими постовыми приступил к осмотру места происшествия и описанию свежего трупа. Через полчаса во двор загнали крестьянскую телегу, отловленную в соседнем дворе, где с нее сгружали вязанки дров, покойника загрузили на доски кузова, и недовольный возчик в сопровождении милиционера двинулся в том же направлении, для сдачи тела в мертвецкую.

С трупа были сняты револьвер «наган» с плохо снятой заводской смазкой, производства Тульского императорского оружейного завода, нож в сапоге, паспорт мещанина, с разрешенным местом жительства в Великом Новгороде, кисет с золотыми изделиями, деньгами и патронами к револьверу.

— Признаться, весьма впечатлен. — широко улыбаясь,