Лейла опустила голову. Щека горела, но она не прикоснулась к лицу.

— Прости, — сказала она. Голос оставался предательски спокойным.

У Ясмин от возбуждения дрожал подбородок.

— Ты ничего не забываешь. Любую мелочь отмечаешь в ежедневнике. — Она всхлипнула. — Как? Как ты могла забыть о Максе?

Лейлу выжигал изнутри пламенный стыд.

— С кем ты разговаривала? — спросила Ясмин.

Старшая сестра покраснела.

— Из офиса позвонили, — призналась она.

Ясмин кивнула, будто этот ответ был ключом ко всему.

— Если бы ты не висела на телефоне, ты забыла бы Макса?

Лейла искала соломинку для спасения.

— Не знаю, Ясмин. Я понятия не имею, что случилось бы тогда.

— Мы заранее говорили об этом, — Ясмин махнула рукой в сторону лестницы, — мы с Эндрю. Разработали целую систему, когда начали пользоваться этим детским креслом. Я читала, что нужно оставлять на переднем сиденье игрушку или детские ботиночки, чтобы не забыть про ребенка, и сказала Эндрю, что это хорошая идея, но мы никогда так не делали. А ты оставляешь себе напоминания о миллионе вещей.

Лейла подошла к сестре, чтобы обнять ее, но та отпрянула.

— Я не могу, — она выставила вперед дрожащие руки, — не могу к тебе прикасаться.

Лейла заговорила настойчивее:

— Ясмин, ты должна знать, что я не хотела этого. Ты обязана мне поверить.

Младшая сестра зло рассмеялась:

— Хватит. Хватит мне говорить, что я обязана делать. Всю жизнь ты мне указывала, куда идти и как себя вести. Понукала, точно какую-то скотину. А теперь ты вдруг забыла моего ребенка в машине! Худшей ошибки и быть не может, и почему-то она коснулась именно меня! Моего сына!

— Ясмин, пожалуйста, прекрати. Я не хотела этого.

— Не хотела?! — Ясмин перешла на крик. — Госпожа начальница, вечно в бегах, порхает с одной встречи на другую. Вечно в спешке. Я знаю, что тебе было некогда возиться с Максом. Не смотри на меня так! Думаешь, я этот твой тон не отличу, когда по телефону ты стараешься быть вежливой? О да, ты так ценишь свое время! Как смею я, презренный секретарь-ассистент, просить тебя, госпожу начальницу, присматривать за моим ребенком!

Лейла опустила глаза. Конечно, Ясмин ее раскусила. Как иначе. Сестра, с ее удивительно развитой эмпатией, считывала любые нюансы настроения окружающих.

Ясмин перешла на страшный шепот.

— Я спрошу еще раз, Лейла. Я понимаю, что ты не хотела причинить ему вред, но ты ведь сознательно оставила Макса в машине? Думала, на пару минут, да?

Лейла покачала головой:

— Я его любила. И ни за что не оставила бы одного.

Ясмин всхлипнула.

— Он проснулся, Лейла? Скажи мне. Он звал меня? Понимал, что умирает? Успел испугаться? Что он чувствовал? — Разрыдавшись, она рухнула на стул.

Лейла опустилась возле нее на колени. Мысль о том, что племянник мог проснуться и реветь в машине от ужаса и боли, разрывала ее сердце на части. Она ненавидела себя. Сильнее всего остального Лейла чувствовала ненависть к себе и понимала, что сестра тоже ее ненавидит. Возможно, будет ненавидеть до конца дней.

— Он спал, — ответила она. — Все время спал.

Неважно, что они никогда не узнают правды. Это единственный ответ, который она могла дать Ясмин.

* * *

Кристофер любил работать в вечернее время: шум оживленной улицы за окном стихал, и сотрудники потихоньку покидали участок, оставляя после себя воспоминания о прошедшем дне. Детектив приблизил видео с Лейлой на экране ноутбука и присмотрелся. Запись с камеры слежения здания, в поле которой попадала часть парковки. Зернистое видео не передавало выражения лица; глаза и вовсе превратились в пару сверкающих пикселей. Время съемки 11:31, 12 июля, день смерти Макса. Лейла будто бы не паниковала, она спокойно шла по проходу, сжимая в руке телефон.

— О чем ты думаешь? — прошептал Шепард, следя за ее движениями. Выпрямленная спина и быстрые шаги говорили о напряжении, но отнюдь не страхе. Лейла вышла на улицу и покинула экран. Если тебе кто-нибудь скажет, что ты оставил в машине маленького ребенка, ты будешь идти шагом или все же побежишь? Кристофер отмотал видео назад и снова посмотрел на Лейлу. Открываются двери лифта, она выходит. Направляется прямо к машине. Лишь на краткий миг Лейла выдает свое волнение, прижав ладонь ко рту. Не зная, что происходит, можно было бы подумать, что она идет за кофе.

Шепард понимал, что реакция на кризисную ситуацию может быть очень необычной. Что означает спокойствие женщины — невинный шок или что-то более темное? Кристофер снова и снова просматривал видео в поисках любых зацепок. При личном общении Лейла произвела впечатление любящей тетушки. Но детектив знал, что внешний вид — особенно если он внушает доверие — может легко обмануть.

Он не всегда был столь циничен, но на такой работе сложно было оберегать свою веру в людей. Раньше Шепард сохранял наивное благодушие, но все разрушил случай с Корой, двухлетней малышкой, которая фигурировала в отвратительном преступлении. Крис с коллегой посетил дом девочки, который оказался аккуратным и уютным жилищем. Джулия, изящная и яркая молодая мама с хорошо подвешенным языком и в стильном платье, их очаровала. Как такая женщина может жестоко обращаться со своим ребенком? Теперь, оглядываясь назад, Шепард мог вспомнить простые и действенные приемы манипуляции: вот она в нужный момент прикоснулась к его руке, вот пустила слезу, мило и по-детски всхлипывая. Другие матери плачут очень некрасиво, захлебываясь в истерике. Даже в том, как Джулия сжимала руки, был неуловимый оттенок сексуальности.

Шепард вспомнил день, когда в последний раз видел Кору. Из детского сада сообщили о свежих царапинах, и он вызвался съездить для разговора с Джулией — ему хотелась побыть с ней один на один. Шепард ничего не имел в виду, ему просто нравилось ее успокаивающее присутствие. Джулия встретила его, ласково улыбаясь, и привычно пригласила в дом. В те моменты, когда она подходила к нему слишком близко, воротник рубашки начинал сдавливать ему шею. Детектив понимал, что ведет себя крайне неэтично. Нельзя так относиться к свидетелю. Но Кристофер до сих пор помнил чувственный запах ее духов и не мог забыть жгучее желание ее поцеловать.

Тогда он сдержался, хотя знал, что Джулия не будет протестовать. Он неуклюже отступил и чуть не снес шкаф с посудой. Хозяйка не подняла его на смех, лишь одарила еще одной теплой улыбкой. Шепарда ослепило ее очарование, он забыл про обращение из детского сада. Ему тогда было тридцать лет — возраст, в котором пора научиться сохранять холодную голову. В тот день он сел