В шкафчике над плитой есть волшебный ящик: мама складывает туда счета. И, попав туда, они редко выбираются на свет — будто их засасывает в черную дыру. Но это только так кажется. Заблокированный номер маминого мобильника напоминает, что счета все-таки существуют.

Бабушка моет посуду и немного прибирает комнату. Как всегда. Она никогда не спрашивает, что с мамой. Только варит кофе и предлагает свою помощь.

В бабушке много того, чего нет в маме. Однако это вовсе не означает, что она святая. Например, бабушка смолит самокрутки и, по маминым словам, в молодости меняла мужчин как перчатки. Думаю, что с этим-то давно покончено, потому что бабушка живет одна — если, конечно, не считать болтливого попугая Гудлайка, о котором она рассказывает, как о любимом ребенке. Мы никогда не ходим в гости к бабушке. Мама говорит, будто у нее аллергия на птиц, но я не уверен, что это правда.

— Как дела с переездом? — спрашивает бабушка.

— Переедем в течение месяца, — отвечает мама. Мне хочется крикнуть, что это неправда, что так быстро этого не произойдет.

Но, кажется, бабушка и так уже давно не верит маминым словам, а только делает вид.

— Будет прекрасно, — говорит она с прежним выражением лица.

В воскресенье мне стукнет тринадцать. Для старших я перестану быть «малышом» и сделаюсь «подростком». Наверняка и в моих глазах мир переменится.

— Я подумала тут насчет бокса, — говорит мама, когда бабушка уходит и мы собираемся ложиться спать. — Может, тебе это не подходит?..

Мама выключает звук у телевизора, что бывает только при серьезных разговорах.

Не мог же тренер ей позвонить?!

— Почему?

— Потому что есть и другие виды спорта, для тебя не менее подходящие. Например, смешанные боевые искусства. Это и бокс, и кикбоксинг вместе: ты научишься бросать, и бить, и пинаться… Когда-то это был олимпийский вид спорта.

— Даже не знаю…

— Подумай, ты смог бы защититься от любого нападения.

— Не думаю, что на меня будут как-то особенно покушаться.

— Этот спорт учит ничего не бояться. Я утром видела о нем передачу.

— Можно я сам для начала об этом что-нибудь почитаю? — говорю я, достаю комп и подключаюсь к соседской сети.

Короткий поиск в «Гугле» выдает, что это вид спорта, в котором разрешено все, кроме укусов и прямых ударов в глаза. К счастью, соревнования по нему запрещены в Норвегии и мальчиков моего возраста не тренируют.

— Здесь сказано, что есть фильм «Бойцовский клуб». Может, стоит его посмотреть? — спрашиваю я.

— Да, но я притащила кино о боксе, которое думала посмотреть с тобой вечером. Вот, гляди.

Мама достает коробочку с диском. На ней высоко подпрыгнувший мальчик. Фильм называется «Билли Эллиот».

— А ты читала, что написано на обложке? — спрашиваю я, просмотрев аннотацию.

— Нет, но Чарли-Подешевле сказал, что это про бокс.

— Кажется, этот Билли больше хочет заниматься балетом, чем спортом.

— Каким еще балетом?

Она выхватывает у меня диск и читает текст на обороте.

Мама старается изо всех сил сделать как лучше, но у нее не всегда получается. Возможно, фильм о мальчике, который занимается боксом, но хочет танцевать балет, очень неплох, но вряд ли он поможет мне на тренировках.

— Ой, я ошиблась. Пойду попрошу что-нибудь другое.

Через некоторое время мама возвращается с фильмом «Боец». Перед тем как его взять, она удостоверилась, что речь там идет о боксере, который точно больше ничем не интересуется.

Но, видно, сегодня не мамин вечер. Герой фильма и впрямь ничем, кроме своего бокса, не увлечен, но для сюжета картины важнее его брат — такой же пьяница, как большинство жильцов нашего подъезда. Еще там присутствует их мать, она не такая, как моя, но что-то общее в них определенно есть, хотя это и очень трудно объяснить. Маму фильм не радует, а потому и меня тоже. И вообще, мне сегодня важны не такие персонажи. Толком не понятно, чем фильм кончается — кажется, не очень хорошо.

В результате мы включаем телевизор и смотрим вечернее ток-шоу, которое еще не закончилось.

— Прости, — говорит мама.

— Все нормально, — отвечаю я.

Суббота хороша тем, что никуда не надо идти и можно свободно распоряжаться своим временем.

Главное для меня — найти себе какое-нибудь полезное занятие.

Мама встает раньше, чем я, и готовит на завтрак хлопья на воде с кучей варенья.

— Я надумала работать в магазине еще два дня в неделю, — говорит она.

— Отлично, — отвечаю я.

— А еще я думала о твоем субботнике.

Я отрываюсь от завтрака.

— Я ведь могу быть там вроде бригадира.

— Конечно, можешь.

— Но, понимаешь… скорее всего, никто не придет.

— Я встретил одного человека в подъезде, он сказал, что придет.

— Да, тут многие всякое говорят…

— Я ему верю, — отвечаю я и снова принимаюсь за хлопья.

Мама садится на диван и включает телек. А я иду петь в туалет. Опять вижу в зеркале половину своего лица. И каждый раз, когда встречаюсь взглядом со своим отражением, голос мой начинает уныло скрипеть. Но стоит закрыть глаза, опять попадаю в ноты.

Однажды в интернете я читал про гипноз. Может, попробовать внушить себе, что я стою в собственном клозете, когда на самом деле нахожусь на сцене перед множеством людей?..

Войдя в комнату, я падаю на диван рядом с мамой. По телевизору показывают повтор сериала про отпуск на юге. Я никогда никуда не ездил на каникулах, но, судя по сериалу, это довольно стремно. И все же мне хотелось бы пожить в гостинице — там так чисто!

Просидев перед экраном часа два, я говорю маме:

— Пойду прогуляюсь.

— Куда?

— Да так, немного.

— Не уходи далеко.

— Ладно.

В выходные нам с мамой тесновато в нашей квартирке. Поэтому я предпочитаю на время отвалить.

В школе говорят, что надо больше двигаться. Возможно, стоило бы сказать об этом маме, но, боюсь, она примет мои слова за насмешку.

Мои объявления в подъезде все еще висят. На одном внизу, где я написал: «Пожалуйста, не срывайте», чужой рукой добавлено: «Всем быть, чертовы сволочи!»

Я расхохотался и вышел на улицу. Не успела захлопнуться дверь, как передо мной нарисовались три знакомые физиономии. Я резко торможу. В моем дворе стоят люди, которых я вижу пять раз в неделю — и никогда по субботам. И никогда у себя под окном. И, однозначно, именно этих троих я меньше всего хотел бы встретить возле своего дома.