– Не пр… редай… – нечленораздельно, как в предсмертной агонии, прохрипел Ыду, растворяясь в зеленой мгле.

– Ты словно чумной какой-то, – продолжал Степанов. – Ещё бы мгновение – головой бы о переборку. Я понимаю, в невесомости укачивает. Приготовься, сейчас вектор притяжения поменяется.

Малахов постепенно возвращался в реальность. Он понимал, что игра на мышечных рефлексах и воспоминаниях из детства может привести к непредсказуемым последствиям, однако никак не ожидал, что эти давно прошедшие события, основательно забытые и несуществующие, могут казаться такими реальными.

Над лесом кружила гигантская стая ворон. Они тревожно орали что-то свое и кружили в адском танце, делая небо ещё темнее. Сначала стая просто описывала большие круги, словно выбирая место для посадки, но потом как по команде их движение стало упорядоченным – птицы полетели по кругу, образуя гигантский вихрь. Крики ворон прекратились. Черный живой конус вращался медленно и зловеще. Форма конуса была идеальной, и движение настолько равномерным, что картина гипнотизировала и парализовала волю.

– Что это они? Что задумали? – спросил Вадим, впервые видя такую большую воронью стаю.

– Сейчас узнаешь, если спрятаться успеем, – прошипел Бай.

Шип, как опытный сталкер, немедленно нырнул под днище прицепа. Места ни для кого там уже не оставалось.

– Туда! – заорал Бай, показывая на телефонную будку.

Малахов готов был поклясться, что только что здесь не было никакой будки. Хотя может он и не обращал внимания. Бай и Вадим как по команде ринулись к телефонной кабинке и, добежав, еле втиснулись в нее. Будка была маловата для двоих немаленьких мужчин да ещё с оружием. Чтобы закрыть двери, пришлось выставить наружу и ТОЗ, и арбалет.

«Константа связи»

– Вот он, родимый! – Степанов с неиссякаемым энтузиазмом вошел в тороидальную галерею, туда, где игр с тяготением уже не предвиделось.

Инженерный модуль, или лаборатория, как его называли между собой, походил на компьютер столетней давности – практически все стены были заполнены стойками с электроникой. Сейчас, в режиме ожидания они вяло перемигивались контрольными индикаторами.

– Ну что, начнем. – Малахов, окончательно придя в себя от перехода через переменное притяжение, занес ладонь над кнопкой запуска системы.

– Вперед! – весело произнес пилот.

Андрей подумал, что прогулка в переменном поле тяготения на товарища подействовала как наркотик, слишком он был возбужден.

Нажатие на кнопку запуска, Андрей так и хотел её назвать «Большая красная», привело к оживлению практически всех приборов. На приборах сначала загрузились тесты готовности аппаратуры, чуть постанывали вентиляторы охлаждения в форсированном режиме, освещение в модуле заиграло всеми цветами радуги от оживших дисплеев и информационных табло.

– Включаем силовую, – предупредил Малахов.

Основная мощность подавалась на датчики. Первыми под нагрузку стали лидары – системы лазерного сканирования. Они должны были обнаружить ближайшие к станции предметы и дать примерный анализ их состояния. Никто, конечно, не ожидал найти рядом со станцией чужой корабль или скопление космического мусора с деталями умерших кораблей. Это и автономные станции не нашли. Но процедура есть процедура, и через несколько минут пилот доложил:

– Данные с лидаров – отсутствуют.

– Не понял, – немедленно ответил Константин Петрович. – Не работают или?

– Да нет, всё работает. – Малахов махнул рукой, словно разговаривал с командиром не через телеком и камеру, а как с рядом стоящим коллегой. – Обычное рамановское рассеяние от слабой космической пыли. Такой же результат где-нибудь на Альфа Центавра получили бы. Я имею в виду, что отсутствуют какие-либо интересные данные.

– Понятно. Только в следующий раз не фантазируй, а говори по делу. И что дальше?

– А дальше работа только начинается. – И чтобы уменьшить пафос своих слов, Андрей скорчил комическую физиономию. – Продолжаем.

– Короче, докладывайте, только если что-то важное будет. – Командир был явно недоволен.

– Вот так, начальство в гневе, – уныло сообщил Борис. – Теперь лишат компота на ужин!

– На ужин чай, – машинально поправил Андрей. – Давай рентген проверим, посмотрим, что тут у нас светится из космоса.

– Ты начальник, в смысле, инженер, ты и изучай рентген. Мне он как-то не особо интересен.

– Не ёрничай. Запускаю гамма-сканер.

Малахов переключил энергопотоки на главный инструмент станции – лазер на свободных электронах. Гамма-лазер был самым мощным источником излучения борту, он мог не только управлять прыжком в подпространстве, но и позволял использовать его для тонких исследований. Сконцентрированный, высокоэнергичный луч начал ощупывать пространство вокруг станции. Получасовая последовательность не принесла никаких результатов.

– Опять час работы в корзину, а содержимое корзины в мусор, – недовольно протянул пилот. – Может, будем жевать бумагу и плевать в иллюминатор? Я думаю, будет тот же эффект. Я знаешь как здорово попадаю с двух метров жеваной бумажкой в цель? Вот надо было тащиться за… э… Ну, навигатор скоро скажет, сколько световых лет мы пролетели, чтобы получать такую ошеломительную хрень с датчиков.

– Мы не летели, мы перескочили. Давай теперь в следующем диапазоне… Подожди, – у Андрея возникла неожиданная идея: – А давай ещё раз лидаром пройдемся.

– Хозяин – барин, – буркнул Борис.

– Бар в семнадцатом прогнали, – пояснил Андрей, глядя на полученные результаты.

Впрочем, его работа заключалась только в регистрации полученных данных. Опять вздохнули силовые линии станции, опять глухо пыхнули системы накачки лазеров.

– И как? – поинтересовался Малахов.

– А то я понимаю? – ответил пилот. – Ну, спектры, но ни одной отметки с систем контроля, что мы нашли что-либо необычное.

– Я хочу сравнить данные по спектрам рассеяния. – Андрей словно забыл о том, что он за несколько световых лет от Земли, что вокруг мёртвый, как кажется, космос. Обычный разговор исследователя в обычной лаборатории.

Но одна мысль всё-таки тревожила его:

– Понимаешь, Боря. Тут такая вещь. Как лидар работает? Мы шарахаем лазером в пространство. Если на пути луча есть хоть какое-то вещество, оно начинает под действием столь мощного излучения светиться. Условно скажем – святится, там всякие рассеяния, люминесценции. Причем, свечение это, как правило, близко к длине волны нашего лазера. И эта разница – фундаментальный параметр вещества. А тут… Мы два раза светили в одну и ту же точку пространства и получили разные спектры. Такого не может быть! – Андрей был крайне возбужден, в его голове продолжала вертеться какая-то смутная мысль, которую он не мог выразить. – Давай ещё раз!