– Почему черный? – недоуменно повернулся к студенту очкастый шлем. – Он что, из Узамбара был родом?

– Да при чем тут Узамбар! Он назвался по цвету их с конем доспехов! – снисходительно хмыкнул Агафон.

Лесли покосился на одеяния Сивого.

– Нет, по цвету не надо, – сказал как отрубил дровосек.

– А как тогда быть? – задумалась даже Грета.

– А давай мы тебе, Лес, фамилию придумаем? – посетила магическую голову идея другая. – Думаешь, король всех своих рыцарей наперечет знает?

– Думаю, знает… – идея не вызвала оптимизма.

– Это важных! А всякую мелочь, у кого одна деревня и две собаки? – не отступал студиозус.

– А за неважного не отдаст…

– Но ты же турнир выиграешь!

Лесли задумался.

– Нет, всё равно опасно так врать. У них список есть, говорят, где вся знать записана, большая и маленькая. Посмотрят – нет такого… И поди, докажи, что я есть!

– Если тебя нет, – язвительно добавила Грета.

– Докажи, раздокажи… – раздраженно фыркнул чародей, заложил руки за спину, прошелся по полянке, маневрируя подобно слаломисту вокруг людей и коня… И остановился.

– Всё! Знаю, что делать, – с заговорщицким видом выдохнул он и самодовольно прищурился в ожидании града вопросов.

– Что делать? – не заставил себя ждать лесоруб.

– Что? – заинтригованно вытянула шею даже Грета.

Поняв, что град кончился, а на мерина рассчитывать не приходится, чародей решил довольствоваться малым, обвел победным взором девушку, лесоруба и даже коня, приосанился и важно проговорил:

– Будешь ты у нас, дитя моё, царевичем. Принцем, на ваш манер.

– Он-то?! Принцем?! – едва не подскочила от возмущения Грета. – Да из него принц, как…

– Цыц! – гаркнул маг и поспешно напомнил: – В лягуши захотела?

– Так бы сразу и сказал, – пробурчала дочка бондаря. – А то «цыц, цыц»…

– Да если у них рыцари наперечет, то принцы-то… – засомневался Лес.

– А ты будешь принцем иностранным! – торжествующе ухмыльнулся маг.

– Каки-им?!

– Про царство Костей когда-нибудь слышал?

– Н-нет. Смешное название такое… А оно на самом деле существует?

Его премудрие оскорбленно хмыкнул.

– Извините, не знал, – гулко смутился Лес. – Наверное, это очень хорошее царство?

– Не суть важно, – отмахнулся волшебник, чуть поморщившись, как от зубной боли, и деловито продолжил: – Так вот. Слушай меня внимательно, то бишь, внимай, крестник. С сегодняшнего дня будешь внуком царя Костея. Агафоном… Непобедимым, к примеру.

– А кто это?

– Кто-кто… Ты!

– А если раскроется?..

– Не раскроется – это я тебе как крестный фей говорю!

– Тогда… – дровосек помялся с ноги на ногу, почесал железной пятерней в стальном затылке, и решительно кивнул. – Тогда я согласен. Наверное, это очень здорово – быть настоящим принцем… Принц Агафон… Почти твой тезка получаюсь!

Волшебник закашлялся.

– Почти. Тезка.

– А что… – по голосу было слышно, как Лесли под шлемом улыбнулся. – Моё высочество Агафон Непобедимый из царства Костей… просит руки и сердца дочери вашего величества… Хорошо звучит! Мне нравится.

Грета скривилась, надула щеки и издала губами неприличный звук, но, памятуя предостережение волшебника, язык за зубами удержала.

– Вот и молодца, – косовато усмехнулся студиозус[24]и продолжил: – Так что, заварганим тебе сейчас оружие – и вперед, к славе и счастью на веки веков. Время идет, принцесса заждалась!

– Меня?

– Тебя, кого же еще! А теперь стой смирно и по порядку диктуй, чего тебе и сколько надо.

– Меч полуторный… одна штука… – принялся загибать железные пальцы новоиспеченный внук царя Костея.

На регистрацию желающих породниться с королем новоявленный принц Костейский и его крестный фей – он же по совместительству оруженосец – успели за три минуты до окончания.

Грета, на удивление промолчавшая всю оставшуюся дорогу, покинула маленький отряд почти сразу после въезда в Монплезир: Горшечная улица, где располагалась лавка заказчика ее отца, начиналась метрах в ста от городских ворот. Едва завидев указатель Посудной слободы – покрытую патиной, пылью и следами пребывания вездесущих голубей[25]медную крынку размером с бочонок, девушка угрюмо бросила через плечо что-то нечленораздельное, хлестнула кобылу так, что та припустила вскачь не хуже любого рыцарского коня, и скрылась за поворотом. Агафон проводил ее долгим сочувственным и даже чуть грустным взглядом – но без тени раскаяния. Если вопрос стоял, не выйти замуж незнакомой дочке бондаря за его подопечного, или вылететь из ВыШиМыШи одному очень хорошо известному студенту, его премудрие однозначно выбирал первый вариант. В конце концов, разных лесорубов, гончаров и прочих землепашцев у Греты была еще полная деревня, даже если не считать соседние. Но других крестников – и другого шанса остаться в Школе[26]– у него не было.

Лесли ее отбытия не заметил. Завороженный суетой, толчеей и слегка хмельным шармом самого главного города страны, который уже сегодня вечером может стать его собственностью, дровосек взирал на окружающие его улицы, памятники, дома и людей с новым, удивительным для него самого чувством, описания которому он подобрать смог бы едва ли. Самое близкое, что могло прийти ему на ум – это сравнение Монплезира с породистой коровой-рекордсменкой, на которую денег не хватало и у всей деревни вместе взятой, и которую однажды утром он обнаружил у себя во дворе с дарственной запиской на рогах. Иными словами, из деревенского ротозея – молчаливого обожателя чудесного в своей недосягаемости города – он медленно, но верно, с каждым шагом одетого в голубую броню мерина превращался в хозяина.

Главную площадь столицы – перед королевским дворцом, естественно – они нашли без труда. Хоть Лес за свои прошлые визиты на ярмарки и праздники ни разу на ней не побывал, но однажды спросив дорогу, заблудиться было невозможно: лавочники, крестьяне, ремесленники, уличные торговцы, дворяне, военные, матросы, нищие, бродячие артисты, целители, мастеровые, купцы, кабатчики и прочие сословия славного города Монплезира с семьями и без влеклись, вышагивали, бежали, фланировали и тащились лишь в этом направлении. Тот, кто захотел бы продвигаться в противоположную сторону, немедленно почувствовал бы себя лососем на нересте, встретившем водопад на своем пути вверх по реке.