ужаса напряженность, поскольку ничего не происходило и никто не издавал ни звука. Но затем она снова повернулась, и когда свет упал на атлас ее платья, оно вспыхнуло желтым. С каждым поворотом ее платье переливалось другими цветами радуги: оранжевым, фиолетовым, зеленым. Фуксия, нефрит, лазурный. Она завершила показ тем, что ее платье заиграло всеми цветами сразу, как радуга, отражающаяся от океанской ряби. Когда ткань снова стала красной, участница повернулась к помосту и собравшимся перед ним членам Общества.

– Да или нет?

– Да!

И вот были вызваны следующие два испытуемых. Каждый раз сердце Кассии подпрыгивало в ожидании своего имени, и каждый раз ей оставалось медленно успокаиваться. Пока приступ ужаса затихал, ее руки дрожали.

Только предпоследний участник, Клемент, не сумел произвести впечатления. Это был мальчик с кувшином, которого заметила Кассия. Он попытался превратить стекло в лед, нарушив негласное правило делать посвящение зрелищным. Возможно, его никто не предупредил. Кувшин Клемента покрылся инеем, и от его дыхания воздух запотел, но никто не понимал, сработало заклинание или нет, пока одна половина кувшина не растаяла, обратившись водой. Те, кто был ближе всех, отступили назад или приподняли юбки. Секунду спустя остальная часть кувшина тоже превратилась в воду, и Хелия положила конец его страданиям, подняв руку. Если Клементу и было, чему порадоваться, так это тому, что он явно не попал в ситуацию, когда от членства в Обществе его отделяли бы всего несколько голосов «против».

– Нет! – раздался громкий крик еще до того, как Хелия задала вопрос. Гости отвели глаза, а Клемент забрал полагавшуюся ему детскую книгу заклинаний и вернулся в свою часть комнаты, опустив голову. Кассия прикинула, что ему не больше шестнадцати; у него еще достаточно шансов.

– И перейдем к нашему последнему участнику. Кассия Симс, просьба выйти вперед.

Толпа расступилась, чтобы пропустить Кассию в центр комнаты, где один из младших членов Общества с помощью магии убирал беспорядок, оставшийся после Клемента. Кассии показалось, что это сотни внимательных глаз превратили Клемента в лужу на полу и собирались сделать то же самое с ней. Единственный способ, благодаря которому она могла ставить одну ногу перед другой, – это смотреть только на то место, куда она поставит свою банку с землей. Когда она это сделала, тишина стала абсолютной; Кассия была уверена, что эта тишина была более громкой, чем та, что сопровождала других претендентов. У нее кружилась голова, в горле пересохло. Она гадала, услышали ли ближе всего стоявшие к ней люди, как она сглотнула.

Одно заклинание. Всего одно заклинание, и все изменится.

Ее внимание привлекло движение среди членов Общества. Джаспер стоял немного поодаль от остальных, на краю комнаты. Он переместился в поле ее зрения, чтобы поймать ее взгляд и одарить улыбкой. Она отметила, что он довольно спокоен. Он думал, что у нее все получится. Краем глаза она невольно заметила своего дедушку.

Что ж, по крайней мере, хоть кто-то здесь в нее верит.

Кассия сосредоточилась на банке на полу и ни на чем другом. Намерение ясно и твердо прозвучало в ее сознании, и магия пробудилась. Она была готова. Она готовилась к этому неделями.

Она протянула руку к банке, стараясь не обращать внимания на то, как дрожит – просто нервы, это было ожидаемо, – и призвала свою магию течь сквозь пальцы: расти и цвети.

Сначала она увидела корни; маленькие белые побеги, появляющиеся из почвы и покрывающие внутреннюю поверхность стекла. Да, подумала она, и ее облегчение проявилось в прерывистом выдохе. Продолжай.

Росток розы на мгновение задрожал, а затем замер. Такое бывало во время тренировок. Небольшие паузы перед очередной волной роста, если только она сохранит концентрацию. У нее перехватило дыхание, когда она попыталась представить себе нужный результат, но ее предательский мозг показал другую картину: разбитое стекло, рассыпанную землю, неуверенно качающих головами людей. Ее поразило настолько очевидное осознание, что она задалась вопросом, как она раньше этого не поняла: молодому чародею не обязательно быть таким уж одаренным в магии, если у него были друзья в Обществе, которые могли за него проголосовать.

Сосредоточься, закричал отчаянный голос в ее голове, и Кассия вновь сконцентрировала всю силу своей воли на банке, яростно используя свою магию, чтобы восполнить упущенное. Когда самый тонкий, крошеный побег ростка выпустил свой первый нежный листок, произошло сразу несколько событий.

Кто-то позади нее задвигался. Хелия, скучающая и привлекающая внимание членов Общества, чтобы призвать к голосованию? Но нет, участники были на другой стороне комнаты; это был просто гость, переместившийся, чтобы получше рассмотреть представление. Но в ту секунду Кассия осознала, что она не была – как она сказала своей магии – одна. Она была в комнате, полной людей, которые оценивали то, чего она смогла добиться, вернувшись в Харт. Она попыталась сопротивляться желанию взглянуть на их лица, на лица выстроившихся перед ней людей, и потерпела неудачу. Ее взгляд был беспомощно прикован к движению руки одного из членов Общества, когда он поднял ее, чтобы прикрыть рот ладонью и прошептать что-то на ухо своему другу.

Не подведи меня, взмолилась она своей магии, когда ощутила себя в клетке, сквозь прутья которой выглядывали любопытные лица. Пожалуйста, не подведи меня снова.

Но это произошло. Нет, не было драматично разбивающегося стекла, или разлетающейся почвы, или переплетения вышедших из-под контроля ветвей. Просто жалкая горстка листьев на ее саженце увяла. Корни сморщились и стали коричневыми. Нет, Кассия не сдавалась. Она просто потерпела поражение.

Звук вопроса Хелии был глухим бормотанием на фоне стука крови в ушах. И вот она стояла, жалкая и проигравшая, посреди комнаты. Подними она глаза, и увидела бы, как окружающие, спрятав глаза, голосуют «против». Единственное место, куда она могла смотреть, это та часть комнаты, где стоял Джаспер. И именно поэтому она знала, что он не проголосовал. Его опущенный рот открылся на вдохе, когда раздалось «нет», но в последний момент он не издал ни звука. Возможно, это было к лучшему. Возможно, голос, который он хотел отдать, был бы несправедливым.

Когда кто-то протянул ей детскую книгу заклинаний, Кассия почувствовала, как скрутило живот, и что глаза у нее на мокром месте. Стоило моргнуть, и она бы заплакала посреди собрания, у всех на глазах. Но у нее было время добраться до двери, поэтому она развернулась на каблуках и побежала прочь.

Когда Кассия переступила порог, кто-то поблизости выкрикнул ее имя. Она пыталась не обращать на это внимания – ее слезам больше не было дела до того, моргала она или нет. Первые