неё я узнал, что первым утренним рейсом завтра в наши палестины прибудет столичный десант. С самыми серьёзными намерениями и полномочиями.

Не таясь, но шепотом подруга сообщила мне, что московским парадом будет командовать наш общий друг генерал Севостьянов. Кроме того я узнал от неё, что нашу оккупированную партийно-театральными пидарасами провинцию будут шерстить птенцы Феликса. Это помимо МВД и генпрокуратуры. А так же мне было сказано, что к бригаде приданы печальные очкарики из Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Какая у всех этих ребят степень автономности и как они будут взаимодействовать между собой, Эльвира не знала. Но уверенно заявила, что координировать их действия будет Григорий Трофимович. Еще Клюйко обмолвилась, что сама она в межведомственную бригаду не входит. Официально не входит. Но, если приспеет такая нужда, то проверяющие её мнением совсем уж пренебрегать не посмеют. Так как все старшие по направлениям на этот счет строго предупреждены. Им, якобы, рекомендовано обращаться к старшему советнику юстиции Клюйко, как к эксперту по данному региону.

Последнее обстоятельство меня порадовало. Как и то, что всей московской стаей будет руководить старый добрый хищник дед Севостьянов. Это давало неплохие шансы на то, что воронка московского водоворота не затянет мои уши в мясорубку во время грандиозного шухера. С этими обнадёживающими мыслями я и уснул.

Спал я, несмотря на перенасыщение организма и половое размещение, хорошо. Проснулся от того, что меня толкала босой ногой в плечо нахальная девица. Считающая, что имеет на это право на основании того, что самостийно объявила себя моей невестой.

Поймав её за конечность, я какое-то время наблюдал, как она, шипя и ругаясь, прыгает на одной ноге, стараясь не упасть. Вкусив зрелищ и нехитрого развлечения, я, окончательно проснувшись, пошел принимать водные процедуры. Сначала в туалет, а потом в ванную. Настроение было непонятным. Зудящая неопределённость не помешала мне выпить чаю. Есть после вчерашнего обжорства не хотелось и завтрак я пропустил. Эльвиры, как и Паны, дома уже не было. Не обращая внимания на шипящую и шныряющую по квартире Лизавету, я начал собираться на службу.

Утренняя оперативка началась как обычно. Алексей Константинович шел ко мне по часовой стрелке. По пути щедро раздавая пряники и подсыпая перца под хвост тем, кто не укладывался в сроки. Настал момент, когда наши глаза встретились.

— Ты почему не выполнил моё указание? — бесцветным голосом озвучил он свою претензию. — Впрочем, чего это я! Насколько я понимаю, тебе уже и приказ начальника УВД не является обязательным к исполнению? Почему ты не передал дела Алдаровой? Только не ври мне, что она тебя вчера вечером не застала!

Майор, как я и ожидал, запиливал мне мозг. Ио делал это как-то без огонька и не изощрённо. Я чувствовал, что что-то здесь было не так. Слишком уж он по-вегетариански меня грызёт, без обычного куража и азарта.

— Ладно, за свои вольности ты мне ответишь позже! — на удивление легко отстал он от меня, даже не вспомнив про съеденные мной и подходящие к финалу сроки по двум уголовным делам, — А сейчас скажи мне, какие у тебя дела со Вторым секретарём обкома Матыцыным?

Данилин впервые за этот разговор вгляделся мне в лицо с неподдельным интересом. А я в свою очередь, впервые забеспокоился. Мне казалось, что я достаточно надёжно открестился от той фамилии, которую он мне только что назвал. Уголовное дело я давно передал в прокуратуру и, если какие-либо вопросы ко мне появились бы, то исходить они должны были никак не от майора Данилина.

— Нет у меня никаких дел с товарищем Матыцыным, Алексей Константинович! — как на духу ответил я чистую правду своему любимому начальнику, — Какие у меня могут быть с ним дела? Где я, простой следователь из района и где Второй секретарь обкома?

— Ну-ну… — явно сомневаясь в моей искренности, не поверил мне майор, — Ты, Корнеев, слишком мутный тип и веры у меня к тебе никакой! Если всё так, как ты говоришь, то почему тогда он тебя сегодня к себе вызывает? Только не ври, что не знаешь причины!

— Не знаю я! — говорить правду было легко, — Могу лишь предположить, что он тоже мне путёвку предложить хочет. Видимо, поветрие нынче такое у наших областных руководителей, товарищ майор! У всех одновременно проснулась совесть и они следователю Корнееву путёвки на море вручать! — решил я увести разговор в сторону и превратить назойливые домогательства начальника в фарс. — В связи с этим, Алексей Константинович, на встречу с товарищем Матыцыным я даже готов взять с собой Римму Моисеевну. А что, женщина она видная, с ней и поеду загарать! Римма Моисеевна, у вас купальник есть? Но только, чтобы приличный?

Старший следователь Шичко обожгла меня ненавидящим взглядом, но к моему удивлению, промолчала. Вчерашнего энтузиазма относительно выгрызания у системы своей законной порции южного солнца, моря и пальм у неё уже не было. Зато сослуживцы моё высказывание оценили и заулыбались.

— Ты бы, Корнеев, язык свой попридержал и не изгалялся над заслуженными людьми! — не упустил возможности меня одернуть начальник следственного отделения, — Тебе, разгильдяю, до уровня капитана Шичко никогда не дослужиться, уж ты мне поверь!

Я не стал перечить всезнающему руководству и приводить в качестве опровергающего довода, что это не выдающейся Римме Моисеевне пытаются всучить южные путёвки. А мне. Разгильдяю.

— Встреча тебе назначена на четырнадцать часов, лейтенант! Чтобы в тринадцать пятьдесят ты был в приёмной товарища Матыцына, понял меня?

Я уверил Алексея Константиновича, что буду в указанном месте не за десять минут, а за полчаса.

— А вот этого не надо! — сразу же повысил голос обеспокоенный моим ответом Данилин, — Не надо за полчаса! Ты там за эти полчаса черте чего наговорить можешь! А нам потом с Дергачевым из-за тебя по сельским райотделам до пенсии дослуживать! В тринадцать двадцать спускайся на улицу, тебя Жора до обкома отвезёт! — запугав сам себя, начальник решил подстраховаться и обеспечить меня транспортом. — Лидия Андреевна, проследите, чтобы до этого времени ваш подчинённый из РОВД не отлучался!

Зуева приподнялась со стула и послушно кивнула. На меня она сегодня смотреть почему-то избегала.

До своего кабинета я шел, путаясь в догадках. Это что же против меня умыслил орденоносный партийный педераст? То, что товарищ Матыцын имеет орден «Трудовое красное знамя» и слабость к содомии, я знал со слов недорезанного театрального закройщика. Который