– Пусть думает, – тихо сказал он, поглаживая моё плечо.

Я вдохнула его запах – солёной воды и чего—то пряного, похожего на какую—то острую специю. Горький аромат табака, которым пахли его пальцы. Провела ладонью по руке, погладила надпись и тихо промычала:

– А какую ты сделал первой?

– Тату?

– Да.

– Череп. В шестнадцать лет. Хотел быть злобным и устрашающим.

Я улыбнулась, представив совсем юного мальчишку с такой наколкой на плече. Забавно.

– А потом?

– Потом я забил плечо розами и шипами – тогда в моду вошла тема old school. Следующей сделал сокола. Потом захотелось чего—то необычного, и заказал у друга эскиз на спину.

– Там дракон, да?

– Да. Я родился в год земляного дракона.

– А крылья?

– В честь мамы. Сделал в день похорон, – чуть напрягшись, сказал он.

– Прости.

– Ничего, Почемучка, – его голос смягчился, он провёл носом по моим волосам и вдохнул мой запах, – Мне не хватает кокоса.

– Я забыла масло, – надула губы я, и подняла голову, – Ты заметил?

– Да, от тебя всегда пахло кокосом. Как стружкой на тортах, вкусно, – Расмус улыбнулся и потёрся кончиком носа о мой, – Давай ещё немного поспим.

– А надпись? – промямлила я, – Почему «Доверие»?

Он устало закатил глаза, потом вздохнул и покачал головой.

– У неё грустная история.

– Расскажи.

– Очень грустная.

– Что может быть грустнее истории о смерти матери? – осторожно сказала я, спрятав взгляд на его крыльях.

Сейчас, когда я знаю значение этого рисунка, мне хочется плакать. Эти крылья словно укрывают, оберегают его сердце, прячут от других. Такие большие, и в то же время хрупкие – с тонко прорисованными перьями. Крылья ангела – матери, которую он потерял.

– Ладно, – он вздохнул, – У меня была девушка. Когда—то. И я её очень сильно любил.

Я напряглась, тут же пожалев, что вообще спросила об этой надписи. Мысль о том, что у него была девушка, которую он сильно любил, противно резанула по сердцу.

– Она мне изменила. Тогда я и сделал эту надпись: «Доверие», чтобы начать снова верить людям. Иногда, когда я чувствую… – он запнулся, ища подходящее слово, – Когда чувствую, что закрываюсь, я смотрю на неё и вспоминаю о том, что не все такие, как она и мой…

Он резко прервался и сжал моё плечо пальцами.

– Если ты не хочешь, не говори, – прошептала я.

Расмус помолчал ещё немного, а потом глубоко вздохнул.

– Нет. Я скажу это. Она изменила мне с моим отцом.

And that I’ll fight my corner,

Maybe tonight I’ll call ya,

After my blood turns into alcohol,

No, I just wanna hold ya.

Ed Sheeran «Give me love»

Я потерялась во времени – оно летело быстро, слишком быстро. Моя кожа покрылась золотистым загаром – только тонкие бледные полоски на бёдрах, груди и шее обычно скрывались под одеждой.

Оказалось, что я неплохо владею английским – говорю практически без акцента и не подбираю в уме нужные слова. Я научилась играть в волейбол лучше любого спортсмена – мои команды всегда выигрывали. Научилась держать равновесие на надувном матрасе в бассейне, и практически не падала в воду. С девочками сложились тёплые приятельские отношения; парни поначалу флиртовали, ровно до тех пор, пока Расмус не осадил – холодно и жёстко. Единственное, от чего он сильно злился – это сальные шуточки клиентов, но грубить им нельзя – плохо повлияет на репутацию отеля.

– Как меня это бесит, – он грубо втолкнул меня в номер, когда все разошлись на обед.

– Расмус, я не виновата, что мне стоят глазки, – вспылила я, – Ты сам знаешь, есть правила – никакого хамства от персонала.

– Ты отвечаешь им! – заорал он.

– Я просто мило улыбаюсь! – взвизгнула я.

– Вот именно!!! Ты всем мило улыбаешься, – он наступал на меня до тех пор, пока я не упёрлась спиной в стену. Положил руки по обе стороны от моей головы и, прищурившись, прошептал, – Всем, кроме меня.

– Ты перегрелся на солнце? Может, тебе панамку найти, у тебя бред, – я невольно растянулась в улыбке.

– Агата, – грозно пророкотал он.

– Расмус, – вскинув голову, ответила я дерзко.

Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и покачал головой. Сжал губы, посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на свою руку, читая надпись.

– Прости, – выдохнул и сжал меня в объятиях, – Прости. Я вижу то, чего нет на самом деле.

Я обмякла в его руках, погладила его по спине и уткнулась носом в плечо. Поцеловала колючую шею, приподнялась на цыпочках и мягко поцеловала в губы – одним касанием.

– Я понимаю, – тихо сказала, перед тем, как он углубил поцелуй, прижав меня к стене.

Его руки опустились на мою талию, сжали бока. Рывком дёрнув завязки, он сорвал с меня низ купальника и закинул ногу на своё бедро. Поддерживая меня одной рукой, он проделал то же самое со второй ногой, приподнимая меня и вдавливая в стену.

– Хочу тебя, – прошептал отрывисто, толкаясь в меня своей эрекцией, – С ума схожу, как хочу.

Я прикусила его нижнюю губу, пробралась рукой между нашими склеенными телами и дёрнула резинку его шорт вниз, освобождая член и сжимая его в ладони. Он приподнял меня выше, прижался головкой к моему входу и резко вошёл – без прелюдий. Я вскрикнула, вцепившись в его плечи, когда он задвигался короткими толчками, проникая глубоко, расширяя меня и наполняя собой во всех смыслах.

Он перенёс меня на кровать, уложил на спину и дёрнул мою майку вверх. Под ней был простой чёрный бюстгальтер – сегодня только играли на пляже, поэтому я не стала надевать верх от купальника. Опустил чашечки вниз, припал губами к груди, покусывал соски и рывками врывался в моё тело, глуша мои всхлипы ладонью.

Выпрямился на руках, навис надо мной и медленно вышел. Посмотрел вниз, я приподнялась на локтях, и прислонилась лбом к его лбу, чтобы проследить за его взглядом.

Он погрузился в меня только головкой, и двинулся назад. Снова исчез внутри – снова вышел. Моё дыхание стало рваным, я кусала губы, ожидая большего, я он только дразнил – специально, знает, что я с ума схожу, когда он так делает.

– Расмус, пожалуйста, – к своему стыду проскулила я.

Он ухмыльнулся, посмотрел на меня и поцеловал в губы, погружаясь языком в мой рот. Резко ворвался на всю длину, я вскрикнула. Снова вышел и снова вошёл – руки не удержали меня, и я рухнула на спину.

Прижался губами к зачастившему пульсу у меня на шее, начал посасывать – пить его маленькими глоточками. Сохранил ритм – выходил и вбивался резко, глубоко, упиваясь криками, которые всегда предшествуют моему оргазму. Я запустила пальцы в его короткие волосы – колючие на ощупь, и прижала его голову к своей коже, прося большего. Он прикусил тонкую кожу под челюстью, зарычал, и начал трахать меня жёстко, сильно, слишком—ох—сильно.