Я пользуюсь моментом, чтобы рассмотреть больше деталей этой комнаты, которая на самом деле представляет собой пару камер с разрушенными стенами, что делает ее больше похожей на многокомнатный номер. Я фыркаю про себя, когда понимаю, что это, вероятно, самое роскошное место в Гробнице. Тусклые лампочки, свисающие с потолка на спутанной паутине проводов, единственный источник света, но я вижу пару свечей. Я немного удивлена, что здесь разрешён огонь, но опять же, камень не горит. Кроме того, я уже видела наркотики, оружие и алкоголь. Я полагаю, что огонь больше не удивляет. Смотрителям этого места все равно, что делают заключенные, пока они остаются внутри.

Проводя рукой по одной из потертых каменных стен, я задаюсь вопросом, каким было это место, когда оно только открылось. Я немного подзабыла свою историю, но я помню, что D1219 существовал до Раскола. Я содрогаюсь, когда вспоминаю те первые несколько лет Новой Европы. В то время я была всего лишь ребенком, но помню, как пряталась в темноте под половицами. Я помню, как умирала с голоду, когда мне нечего, было, есть, кроме гнилых объедков. Я помню, как умерли мои родители, и Джош спас меня.

Мое сердце болит, когда я думаю о Джоше, даже больше, чем о моих родителях. Я была так молода, когда они ушли, потеря Джоша намного свежее в памяти. Столько лет мы были только вдвоем. Теперь это только я. Мой желудок издает еще один громкий протест, и я опускаю на него руку.

Правильно. Еда.

Подхожу к столу, на котором разложены случайные предметы, на которые я хотела бы взглянуть повнимательнее, но сначала о главном. Под ним находится большой ящик, в котором еще несколько бутылок рома, а ниже несколько мягких яблок. Я хватаю одно и вгрызаюсь в него, не обращая внимания на липкие сладкие соки, стекающие по моему лицу. Я проглатываю его в несколько укусов, вместе с огрызком и всем остальным, прежде чем оглядываюсь в поисках чего-нибудь выпить. Вспомнив о ванне, я захожу за занавеску и нахожу ржавый кран с ведром рядом с ним. Я наполняю ведро и пью, пока мой живот не становится полным.

Когда мои основные потребности удовлетворены, на меня наваливается усталость, и я зеваю так широко, что у меня трещит челюсть. От нечего делать я возвращаюсь к тюфяку и сворачиваюсь на нем калачиком. Запах Акселя и наших занятий любовью наполняет мои чувства, и я снова вспоминаю свое шаткое положение. Я решаю использовать Акселя, но держаться на расстоянии, привязанность мне не поможет. Если он хочет чувствовать меня под контролем, то я должна позволить ему это сделать. Мне нужно мысленно держаться особняком, несмотря на то, как сильно мое тело жаждет его прикосновений.

Это мысли, которые заполняют мою голову, когда я засыпаю, и я даже не замечаю, как мое собственное тело предает меня, когда я улыбаюсь и погружаю голову глубже в аромат Акселя.

Впервые за целую вечность, я чувствую себя в безопасности. 

Глава 15

Аксель

Я ухожу, не зная, куда я иду, и только понимая то, что мне нужно уйти от этой пьянящей женщины. Уже поздно, и в Гробнице так тихо, как никогда не бывает, только несколько отдаленных криков на расстоянии. Звуки, под которые я засыпаю по ночам.

Мои губы сжимаются, когда я прохожу по коридору. Я благодарен, что всего несколько заключенных занимают камеры рядом с моей, потому что я не сомневаюсь, что любой, кто смотрит на меня прямо сейчас, задался бы вопросом, что, черт возьми, происходит.

Что, черт возьми, происходит?

Эта женщина, Анна, сводит с ума. Сейчас в Гробнице все ненадежно, и сейчас неподходящее время, чтобы рядом была женщина, которая сводит меня с ума. Монахини были полезны на протяжении многих лет, ежемесячные визиты, организованные внешней охраной в рамках сделки, которую я заключил давным-давно. Даже такое долбаное правительство, как это, не может не позволять заключенным исповедовать свою религию, а мое, оказывается, набивается на шлюхах, одетых как монахини. Но это всегда было по-другому. Эти женщины не что иное, как сосуды, вещи, которые можно использовать для земных удовольствий. Они это знают, я это знаю.

Но с Аной все было совсем по-другому. Я хочу поклоняться ей и доставлять ей удовольствие, но в то же время разрывать ее на части своей дикостью. Я хочу, чтобы она была в безопасности и защищена, но в то же время мне, как ни странно, не терпится увидеть, какая она крутая на самом деле. Мой разум говорит мне отказаться от этого и что, если она будет рядом со мной, я только навлеку на себя неприятности. Я должен отдать ее Итану.

При этой мысли во мне поднимается жар, и я стискиваю зубы. Демоны приходят быстро, ревнивые и разъяренные при мысли о том, что я делюсь своим сокровищем. Я почти теряю сознание, гнев во мне слишком силен, чтобы его вынести. Когда я прихожу в себя, мне требуется несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки.

Контроль.

Мне это нужно, я жажду этого.

Я думаю о реакции Анны ранее, когда я узнал ее секрет, и даже мое черное сердце немного раскалывается. Я понимаю, что она, должно быть, пряталась так годами. Хотя я мало что знаю о мире за пределами этих стен, из того, что я знаю, остальной мир не намного безопаснее или лучше, чем мы здесь. Мысль о том, что эта красивая женщина, вероятно, сделала, чтобы выжить там, отрезвляет.

Я подхожу к открытой стене, выходящей во двор, и яме внизу. Мои руки сжимают камень, когда я обдумываю ее предыдущий вопрос. Что, черт возьми, мне делать с другими заключенными? Могу ли я действительно надеяться сохранить ее в тайне от этих дикарей? Как бы моя гордость ни хотела сказать "да", я знаю, что мой интерес только увеличит ее спину как мишень, независимо от пола. Я могу только надеяться, что мое предыдущее предупреждение с Коулом удержит других от того, чтобы трахаться с ней. Он. Джош.

Я вздыхаю и провожу рукой по лицу. Это противоречит всему, что есть во мне, но эта девушка сильная, и она должна быть такой, чтобы выжить здесь.

Черт.

Я медленно возвращаюсь в свою комнату, не уверенный, будет ли она вообще там, когда я вернусь. Я чувствую намек на улыбку, когда думаю о том, как она отвечала мне. Она быстро пропадает, когда я думаю о том, как я отреагировал.

У меня и раньше были женщины, но в Анне есть что-то особенное. Она укрощает демонов в моей душе так, как никто и никогда не мог раньше. Я не думаю, что она осознает всю глубину того, как я хочу ее, нуждаюсь в ней. Каким-то образом я знаю, что это будет моей погибелью.

Войдя в