– Я-то думала, что тебе это не нужно.

Джек сердито посмотрел на Джемайму.

– Не говори глупостей, сестренка. Мне незачем сидеть с ней за столом, но мне нужно знать, что я мог бы, если б захотел. Понимаешь? Все дело в уважении, а мне указывают на мое место.

Джемайма задумалась. Она знала, что Джек имеет в виду. Унизительно, когда к тебе относятся так, словно ты недостаточно хорош.

– Да, я понимаю, – сказала она.

– Тогда не вбивай себе в голову всякие глупости вроде того, что ты станешь графиней Селборн. Тебя никогда не будут принимать в высшем обществе. От тебя все отвернутся и начнут тыкать в тебя пальцами, как это случилось с леди Денби.

– Но она была наездницей в цирке.

– Наездница, дочка трубочиста… Какая разница?

– Совсем другое дело, когда дочка богатого горожанина хочет выйти замуж за аристократа.

Джек засунул руки в карманы и зашагал в сторону от парапета.

– Конечно, это другое дело. Но обычно у таких людей за прилавком стояли их прадеды и от них самих уже не пахнет лавкой. И они так богаты, что на это никто не смотрит. А мы, Джем, пахнем не лавкой, а копотью, что намного хуже, и вся твоя ученость от миссис Монтагью коту под хвост.

Они шли в сторону Вестминстера[7]и Джемайма с трудом поспевала за размашистыми шагами Джека.

– Я бы согласилась с тобой, если бы в душе желала такого брака, о котором ты говоришь. Но у меня и в мыслях ничего подобного нет. – Она замолкла, так как ей стало немножко стыдно – ведь она лукавит. На самом деле она лелеяла крошечную надежду стать настоящей, а не фиктивной графиней Селборн. – Ни я, ни лорд Селборн не рассматриваем наш брак таким образом, Джек, – сказала Джемайма. – Повторяю тебе: никакие чувства не затронуты, это – чистая сделка.

– А как же чувство собственного достоинства, Джем? Ты возьмешь деньги у человека, который и за стол с тобой вместе не сядет? Ведь правда о вашем браке должна держаться в секрете, да?

Джемайма покраснела и вскинула подбородок.

– Очевидно, мое чувство собственного достоинства не столь тонкое, как у тебя, Джек. Я возьму деньги лорда Селборна и буду благодарна за те возможности, которые они мне предоставят!

Джек негромко выругался. А Джемайма, не обращая на него внимания, сердито добавила:

– Тебе не угодишь! То ты счел меня дурой за то, что я, по твоему мнению, влюбилась, а потом выясняется, что у меня нет чувства собственного достоинства, так как я согласилась на брак по расчету!

Я тебя что-то не пойму, Джек!

Оба замолчали, но, когда дошли до угла Ист-Чип, Джек снова заговорил:

– Как ты можешь чувствовать себя счастливой, порвав с семьей?

– Я не буду отрезана ото всех. У меня есть ты. Пройдет немного времени, и, когда отец примирится с этим, я смогу вас навестить.

Джек покачал головой.

– Джем, ты живешь мечтами. Он выкинет тебя из своей жизни и запретит маме встречаться с тобой. В нем нет ни капли жалости. Отец до сих пор посылает малолетних детей лазить по трубам, хотя для этого есть разные механические приспособления. Он не меняет своих привычек… и ничего не прощает.

– И я тоже.

Джек вздохнул.

– У тебя с ним много общего. Наверное, поэтому вы не можете ужиться.

Их спор зашел в тупик. Но все же в результате Джек смягчился и сказал:

– Хорошо. Если ты не хочешь прислушаться к разумному совету, то я хоть могу быть на твоей свадьбе вместо подружки невесты?

Джемайма вскрикнула и бросилась ему на шею.

– Ой, Джек, спасибо! Такой красивой подружки невесты не сыскать во всем Лондоне!

Джек улыбнулся и обнял сестру.

– Все равно я уверен, что ты совершаешь огромную ошибку, Джем. Все кончится слезами, вот увидишь.

– Нет, не кончится, – ответила Джемайма и, поколебавшись, рискнула сказать:

– Джек, я подумала, что когда обоснуюсь в Туикнеме, то смогу повидать Тилли.

Джек окаменел.

– Так вот на что ты собираешься потратить свое неожиданно обретенное состояние? Не делай глупостей, сестренка.

Тилли хорошо устроена, и ей не нужна надоедливая тетка… да и отец ей тоже не нужен.

Джемайма поморщилась. Она знала, что бередит старые раны. Хотя Джек никогда не говорил о своей дочке, но это не означало, что он о ней не думает.

– Я хочу сама убедиться в том, что она здорова и счастлива, – нерешительно промолвила Джемайма. – В память о Бет.

У Джека от ярости глаза сделались совсем черными.

– Она здорова! У нее опекун – аристократ, и она живет лучше, чем мы с тобой. Мы ничего не можем ей дать. Оставь ее в покое.

Повисло молчание.

– Я думала, что тебе захочется узнать о ней, – сказала наконец Джемайма.

– Ну так вот – я не хочу, – отрезал Джек. – Пойдем, Джемайма. Хочешь выйти за своего франта – выходи, но не из-за Тилли.

– Вы очень рискуете, милорд, – заметила Джемайма.

Четверть часа назад служанка принесла записку от Роба Селборна в контору, расположенную в задней части дома на Большой Портлендской улице. Спустя пять минут после этого Джемайма уже сидела с Робом в наемном экипаже и они ехали по лондонским улицам.

Роб удивленно приподнял бровь и спросил: – Почему?

– Потому что вас могли увидеть, – сказала Джемайма. – Я полагала, что до свадьбы мы не должны встречаться.

– Я хотел с вами поговорить. Я не могу вот так запросто вызвать вас в церковь, словно вы прислуга. Это низко.

Как приятно слышать такие слова! Он хочет ее видеть, говорить с ней! Но как раз такое поведение ей не следует поощрять, поскольку им суждено идти разными путями и лучше начать это делать прямо сейчас. Но… она не потребовала, чтобы он отвез ее домой.

– Куда мы едем? – спросила она. – Мы будем кататься по Лондону до тех пор, пока не кончим разговаривать?

– Я еще не решил, куда нам поехать.

– Тогда я знаю самое подходящее место, – сказала Джемайма. – Это «Корзина с виноградом» на Друри-Лейн.

– Разве это не пивная? – удивденно спросил Роб.

– Пивная. – Джемайма с вызовом посмотрела на него. – Вы ведь не хотите, чтобы вас узнали? А там вас, как мне кажется, никто не узнает. Роб усмехнулся.

– Думаю, что никто. Поедем туда, раз вы хотите.

В пивной было полно народу, но Джемайма нашла в углу столик и села сбоку на скамью. Робу осталось место лицом к посетителям. Воздух был спертый от дыма и запаха эля, и, хотя, когда они вошли, разговоры не прекратились, Джемайма знала – с них не сводят глаз. Роб тоже это почувствовал и еле заметно улыбнулся.