«Получается, имперский кред чуть дешевле доллара, значит, один данарий стоит примерно восемь баксов. Стало быть, у меня четыреста с мелочью миллиардов долларов золотовалютных резервов, стабфонд», — он усмехнулся такой мысли и машинально отхлебнул из бокала. И только тут заметил, что в бывшем пустом кресле справа сидит и улыбается, глядя на Алекса, импозантный старикан лет семидесяти. Волевое лицо было испещрено глубокими морщинами, из-под кустистых бровей сверкали подвижные серые глаза. На голове у него красовался небольшой алый тюрбан, украшенный по центру крупной брошью с большим прозрачным камнем, в котором играли радужные переливы. Через плечо была перекинута длинная седая коса, к концу которой было прикреплено какое-то замысловатое украшение — судя по всему, из золота. Сам же он был одет в темные брюки и бордовую тунику, поверх которой было накинуто некое подобие темно-фиолетового халата без рукавов, украшенного золотым шитьем. Лицо старика показалось смутно знакомым: «Точно, именно он лил мне в рот какую-то гадость, Таэр сказала, что это было противоядие, которое спасло мне жизнь».

— Барон Куифи? — максимально вежливо поинтересовался Алекс.

Старик громко расхохотался и хлопнул Алекса по плечу:

— А мне этот горе-лекарь сказал, что ты все забыл, малыш, правильно, я всегда считал, что этим засранцам верить нельзя.

— Я действительно почти все забыл, так, только смутные обрывки воспоминаний.

— Я вот думаю, может, это и к лучшему? — хитро подмигнул барон. — Вот с родней даже встретился, и без ругани, кто мне раньше расскажи про такое — не поверил бы.

— Это Таэр с Баррой настояли, для улучшения образа, в связи с приближающимся делом в суде консулата, — скромно прокомментировал Алекс.

— Вот, еще и умных людей слушаться начал, а скоро, глядь, чем тени не шутят, пьянствовать и шляться в непотребном виде прекратишь, — продолжал балагурить барон.

— Да я что-то и в самом деле положительных чувств к алкоголю не питаю.

— Ты? — искренне удивился Куифи, ловким движением он выхватил бокал из рук Алекса и отпил, после чего воззрился еще удивленнее и демонстративно схватился за сердце. — Пожалей старика, обзови старым пердуном, что ли, а то помру сейчас от счастья. До чего яд полезный-то оказался, и где они раньше были?

Алекс только сейчас понял, что барон изрядно навеселе, что заставило его слегка напрячься:

— Ну если это поможет человеку, который спас мне жизнь, то я готов называть вас «старым пердуном» сколько угодно.

— Все, спас, впрочем, ты у нас все-таки не совсем святым стал, — хитро подмигнул Куифи. — Я слышал, ты Кэй Риональ погостить пригласил?

— Э… да, — Алекс на всякий случай слегка засмущался.

— Да не тушуйся, дело молодое, да и девка ух хороша, только… — Тут с барона вдруг слетели весь хмель и веселость. — Я хоть тебе больше не опекун, но послушай старика; держи с ней ухо востро, вы до этого с ней, мягко говоря, не ладили, а Кэйрин не тот человек, чтобы быстро забывать старые обиды.

— Хорошо, учту, а вы были мои опекуном?

— Ну да, пока тебе не исполнилось восемнадцать, я был твоим опекуном, а там ты уж оторвался и пустился во все тяжкие. — Барон снова хитро подмигнул и залпом опустошил свой бокал.

— А что случилось с моими родителями? — поинтересовался Алекс, который решил, что знать историю семьи — это совсем не лишнее.

Старый барон тяжело вздохнул и начал рассказывать.

Гален Кассард, его жена Астиль, а также старшие брат с сестрой, Корт и Яони, были на борту семейной яхты «Звезда Кассарда», когда она ушла в гиперпрыжок к Копейре, чтобы больше никогда из него не выйти. Станции внешнего наблюдения подтвердили, что вектор прыжка был верным, маршрут был многократно прочесан, но ни яхты, ни ее обломков найдено не было. Яхта просто пропала в гипере. Когда прошли положенные два года, семья Кассардов была признана пропавшей без вести, завещание, оставленное Галеном, вступило в силу. И опекуном его единственного выжившего наследника, восьмилетнего Аллесандро, стал барон Куифи, старый друг Галена еще со времен службы в гвардии.

«Такими темпами паранойя будет стремительно прогрессировать!» — Алекс был уверен, что яхта пропала не просто так, а со смыслом. Но поскольку это были в любом случае дела давно минувших дней, он перешел к более практическим вопросам:

— Барон, раз вы были моим опекуном, то вы, возможно, знаете, что такое генеральный план? Я связывался с секретарем, и он что-то мне говорил о его исполнении, но в отчетах я нашел об этом всего две строчки и никаких пояснений.

— Ну, это моя идея, — барон Куифи выглядел слегка смущенным. — Когда все это произошло с Галеном, столько всего навалилось, и тут еще секретариат с ретейнерами: со всякими закладными, кредитами, залогами, налогами, превышением расходов над доходами… Мне было некогда этим заниматься, да я и терпеть все это не могу, в общем, я пришел в секретариат, поймал этого молодого прохвоста Риста и сказал: «Назначаю тебя тут главным, к следующему году чтобы была прибыль и увеличивалась каждый год на десятую часть. Вот такой тебе генеральный план, а не выйдет, найду и шкуру спущу». Ну а потом уже как-то в традицию вошло. Воруют, понятное дело, но раз на все хозяйство хватает, да еще и с прибылью, то и шут с ними, я так думаю! — решительно закончил барон.

В словах барона, безусловно, было зерно истины, но то, что кто-то там абсолютно бесконтрольно рулит всеми делами, вызывало у Алекса легкий дискомфорт. «Впрочем, фиг с ними, с казнокрадами, все равно других у меня нет, не самому же бумажки разгребать». Приободренный этой мыслью, Алекс продолжил общение с окружающими. Примерно еще через полтора часа приехала баронесса Риональ, но общаться с ней сил уже не было — хотелось спать, да и посадили ее довольно далеко.

В общем, поприсутствовав еще с полчаса и увидев, что родня находится еще в самом разгаре гулянки, Алекс поспешил смыться, сославшись на общую слабость после отравления. Проходя мимо Кэйрин, Алекс послал ей максимально извиняющийся взгляд и с сожалением развел руками: «если бы не обстоятельства…». Та ответила улыбкой, полной понимания, и продолжила общаться с какой-то немолодой женщиной, которая вроде бы была троюродной теткой или кем-то в этом роде.

Добравшись до спальни при помощи Таэр, у которой, как оказалось, спальня была по соседству («Исключительно из соображений вашей безопасности, милорд», — прокомментировала она.), милорд стянул с себя одежду и плюхнулся на кровать. Темную комнату заливал призрачный, чуть красноватый свет из окна, по ощущениям было сильно за полночь. Алекс подошел к окну, чтобы посмотреть, что это там так светит, и замер…

В вышине сияло невероятное количество незнакомых звезд, наискось небо перечеркивала широкая серебристая лента, а чуть выше одинокой зеленоватой луны в звездной глубине висело гигантское красное облако, пронизанное хитросплетением каких-то темных волокон. Багровая туманность заливала землю ровным красноватым свечением.

Алекс стоял, прижавшись к холодному стеклу, и смотрел в небо, оказавшееся настолько чужим. И тут стало как-то очень грустно. Факт, что он оказался в каком-то совсем другом месте, а все, кого он знал, в том числе родители, брат, друзья, — остались в Москве, наконец-то проник в сознание, ошалевшее от нахлынувших событий и впечатлений. От этой мысли в груди что-то сжалось и стало совсем тоскливо.