роль наставника для многих членов императорской семьи по многим вопросам, особенно религиозным и государственным, играл именно Победоносцев.

И конечно же, закономерно, что после гибели Александра II Манифест о восхождении на престол было поручено составить именно Константину Петровичу. Он справился. Манифест «О незыблемости самодержавия» Победоносцев подготовил один, без всяких согласований, более того, убедил Александра III не показывать никому, включая министров, до его провозглашения. О содержании Манифеста мы рассказали в главе второй настоящей работы.

К сказанному следует добавить, что в автобиографии, представленной Николаю II, сам Победоносцев пишет о Манифесте и Александре: «Положение его было ужасное — он не знал, как поступить и что делать, чтобы из него выйти. Я видел, до чего разгорались страсти, и прямо боялся за его безопасность — нечего и говорить, как боялся за судьбы России. И правда, чтобы выйти из этого положения, я убедил его сделать решительный шаг — издать Манифест 29 апреля 1881 года. Всем было более или менее известно мое в этом деле участие»[83]. Однако «…кучка людей, державших власть в руках, спешила тем более в первые же дни после катастрофы достичь своей цели. Молодой государь, захваченный врасплох страшным событием, казалось им, не мог воспротивиться — никто из них не знал его, и все они надеялись захватить его в свои руки и управлять им»[84]. Видимо, чтобы не было никому обидно, Константин Петрович решил взять бремя манипулирования императором на себя.

С восшествием на престол Александра III энергия Константина Петровича обрела новые формы и возможности. Близость к царю сделала его одним из самых могущественных людей России. При этом он никогда не использовал свое влияние на монарха для собственного обогащения и обретения высоких должностей. «Победоносцев — центральная фигура в правящих кругах эпохи контрреформ. Его личность — властная, боевая, воинствующая — представляла собой тот узел, в который сходились все нити государственной политики в царствование Александра III. На посту обер-прокурора Синода он хотел и сумел стать фактически главою правительства, твердо и цепко сжимающим в своей руке руль государственного корабля»[85], — писал историк и депутат второй Государственной думы А. А. Кизиветтер.

Победоносцев играл ведущую роль в определении правительственной политики в области религии, народного просвещения и в национальном вопросе. «Смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства. Только православный считался истинно русским, и только русский мог быть истинно православным. Вероисповедной принадлежностью человека измерялась его политическая благонадежность»[86].

Религиозная политика Победоносцева характеризовалась очень жесткими действиями по отношению к старообрядцам, баптистам, молоканам и т. п., которых власть стала преследовать и подвергать самым настоящим полицейским репрессиям[87].

Сам Константин Петрович всячески отнекивался от своей причастности к творившемуся насилию. В уже упоминавшейся автобиографии он писал: «Не мешаясь ни в какие дела других ведомств, я вел жизнь уединенную, однако при всем том всюду — и в России, и за границей — я продолжал считаться всесильным человеком, от которого все исходит в России, и на мой счет ставились все и всякие распоряжения правительства, о коих я даже не имел понятия. Из разных углов России, из Европы, из Америки сыпались мне злобные, угрожающие письма то от нигилистов, анархистов, либералов всех оттенков, то от жидов, приписывавших мне лично все ограничения, все распоряжения об их высылке и проч.»[88].

Может, Константин Петрович лично не составлял соответствующих указов и распоряжений, не отдавал приказов и вообще не обладал необходимыми формальными полномочиями, так это было и не нужно. Вот пример обсуждения на заседании Государственного совета проекта о прекращении гонений на старообрядцев[89]: «Всем присутствовавшим было ясно, что нельзя преследовать людей за двуперстие, поклонение иконам старинного письма и вообще за желание совершать обряды и верить в Бога по-своему. Многими ораторами указывалось на то, что у нас не только ни одно инославное, но даже языческое исповедание не подвергается тем гонениям, каким старообрядческое. Вопрос о свободе был решен, оставалось приступить к баллотировке, как встает Победоносцев и произносит следующее: „Здесь говорят о свободе, которой у нас пользуются католическое, лютеранское, магометанское и даже языческое исповедание. Я знаю, господа, государства, в которых допущено обращение иностранной монеты, но я не знаю такого, в котором допускалось бы обращение фальшивой“. Это сравнение до такой степени ошеломило всех, что вместо свободы начались репрессии, и старообрядцы стали подвергаться новым усиленным гонениям, а бедных духоборов довели до необходимости переселиться в другую часть света»[90].

Если в 1881 году у большинства членов правительства Александра II хватило здравомыслия не поддаться изощренной демагогии Победоносцева и проголосовать за реформы Лорис-Меликова, то члены Госсовета десять лет спустя противостоять Константину Петровичу не смогли.

Не меньшую ненависть со стороны Победоносцева, чем представители русских религиозных меньшинств, вызывала многочисленная еврейская община. Именно он стоял за серьезным антисемитским поворотом внутренней политики Российской империи. В частности, Константин Победоносцев стал инициатором выселения евреев из Москвы в 1891–1892 годах, при нем стали происходить еврейские погромы, против которых выступали многие видные религиозные деятели, включая епископов православной церкви[91].

По истечении 20 лет с начала действия судебной реформы и четырех лет после смерти Александра II обер-прокурор Святейшего синода в октябре 1885 года представляет Александру III доклад по форме, а по сути программу пересмотра судебных уставов «О необходимости судебных реформ», т. е. реформирования результатов судебной и других реформ Александра II, хотя это было, как говорится, совсем не по его кафедре. Корректировка реформы в значительной степени удалась (см. § 3 главы 4 настоящей работы). Изменилась судебная система империи, принципы разделения административной и судебной власти, а также гласности и внесословности судов были попраны при утверждении императором актов, посвященных земским участковым начальникам.

5. Победоносцевский проект России

Константин Петрович Победоносцев написал огромное количество работ, научных и публицистических, государственно-правовых и религиозных. Часть записок и докладов была опубликована после его смерти. Многие работы, особенно после того как он стал обер-прокурором Священного синода, были направлены на формирование мнения императора, его окружения либо давали направления мыслям лиц, влияющих на принятие тех или иных решений. Часто Константин Петрович объединял эти две цели, т. е. убеждал и направлял.

Все это принесло Победоносцеву громкую славу идеолога эпохи правления Александра III. Однако распространяемые им взгляды отнюдь не представляли собой чего-то оригинального и во многом выражали воззрения постреформенной реакционной верхушки империи 1870–1890-х годов. Впрочем, и Александр к моменту обретения статуса цесаревича уже был вполне сформировавшейся личностью, приверженной тем же взглядам.

Константин Петрович опасался широких обобщений, а всякие теоретические конструкции и вовсе считал ложью. Предпочитал, так сказать,