— Ой, Алексей, — поморщился Никита Егорович. — Не нуди. Будет тебе протокол, но позже. Задним числом там дадим понятым расписаться, делов-то. Ты главное образцы отбери, пока они не похерились.

Горохов определённо прогрессировал, перенимая мои методы работы из начала двухтысячных, когда к процессуальным заморочкам относились гораздо проще (во благо общего дела, конечно, правда, не всегда).

— А если преступник не из города вовсе? — вставил я веское слово. — А из окрестных поселков или деревень, например.

— Возможно, — Горохов пощелкал костяшками пальцев и задумался. — Но маловероятно. В деревнях ведь все на виду. Машина не успела к дому подъехать, а на нее уже из-за штор с обеих сторон улицы таращится несколько пар любопытных глаз. В сельской местности у пенсионеров и детей самое интересное занятие — это за прохожими и соседями наблюдать, в окошко там или с крыльца. В городе легче затеряться и такие дела с трупами проворачивать. Но, ясное дело, в квартиру такой холодильник не поставишь. Значит, приоритетно искать надо в частном секторе. Я запрошу данные на всех ранее судимых за убийства и насильственные преступления, кто освободился за последние пять лет. Тебе, Андрей Григорьевич, самая сложная задача. Проверить их всех по месту жительства. Светлана Валерьевна тебе в помощь. Я так понял, вы с ней отлично сработались.

Горохов сказал это вроде бы и без сарказма, а Света украдкой бросила на меня взгляд и улыбнулась уголком рта. Катков и Погодин лишь вздохнули. Один из них явно хотел работать в паре со Светой, а второй — со мной. Но в этот раз им не повезло. Конкуренция в отдельно взятом коллективе, так сказать.

А мне повезло? Фиг знает. Обхаживать недотрогу — так себе перспектива. Чувствую себя пионером. Хотя мне ведь это нравится. Наверное…

— Есть проверить всех по месту жительства, — я картинно приложил правую ладонь к виску. — Просеем всю шушеру, склонную к подобным преступлениям.

— Только, боюсь, что это ничего не даст, — вмешалась Света. — как показывает практика, маньяк всегда маскируется под обычного человека. А зачастую даже под примерного семьянина и прилежного работника. Может в партии состоять. Он умен и способен манипулировать людьми. Но криминальный контингент, конечно, проверить надо.

— По крайней мере, в этом случае мы отметем часть подозреваемых, — кивнул Горохов. — Ты, Светлана Валерьевна, извини за сравнение, будто ходячий детектор лжи. Поможешь Андрею Григорьевичу разобраться, кто из откинувшихся «Фантомас», а кто нет.

Света дежурно улыбнулась. Что ж, все при своих задачах, можно браться за дела. Я оглядел своих коллег — всем как будто хотелось немножечко “дозреть”, сидя в благоустроенном кабинете. Обсудить, поспорить, посомневаться.

Вот и Погодину было что сказать.

— Одного не пойму, — почесал затылок Федя. — Если Холодильщик похищает и убивает детей, зачем он их тела подбрасывает в лес? Если бы трупы не обнаружили, никто бы его не искал. Он же, фактически, запустил на себя охоту.

Вопрос действительно интересный. Я повернулся к Психологине.

— Скорее всего, он и правда желает привлечь внимание к своей персоне, — ответила Света. — Может, в детстве был обделен должным вниманием, и сейчас испытывает некий реваншизм. Он нашел способ выделиться и, вполне возможно, вовсе не причисляет себя к преступникам. Может, даже считает, что действует во благо общества.

— Какое же тут благое дело может быть? — удивился Федя.

— Нам пока не понять. Маньяк — всегда психически нездоровый человек. А если он убивает не только ради «великой» цели, но еще и ради удовольствия, то вдвойне больной…

— Так, может, нам тогда всех душевнобольных еще проверить? — предложил Федя.

— Такие люди на учете не стоят, — скептически заметила Света. — Иначе все было бы предельно просто… Они скрытны и умеют притворяться нормальными. Как и говорила, иногда просто мастерски.

— А мне вот Огурцов каким-то странным кажется, — не унимался Федор. — Вроде улыбается всегда, а глазки холодные. Как у змеи. Он может быть маньяком. Ну так? Чисто теоретически.

— Чисто теоретически, Федор, — фыркнул Никита Егорович, — Каждый из нас может быть маньяком. Ну, разве что кроме Алексея.

— Почему это я маньяком не могу быть, Никита Егорович? — будто обидевшись, пробурчал Катков, ловя на себе насмешливые взгляды товарищей.

— Нет в тебе стержня убийцы, Алеша. А вот в Андрее есть.

Я не знал, то ли радоваться, то ли расстраиваться такому комплименту. Но Алексей явно слегка поник, узнав, что карьера Потрошителя ему не светит.

* * *

Нас следующий день следователь прокуратуры Огурцов, не имевший понятия, что наш Федя готов подозревать его в самых страшных делах, лично приволок нам нужные сведения о лицах, ранее осужденных за особо тяжкие преступления против личности. Звягинцев велел использовать следака по полной, чему Иван Петрович не особо обрадовался. Но недовольство, как всегда, свое не показывал и неизменную льстивую улыбку с лица ни в коем случае не снимал.

Мы пробежались по списку и решили начать с самых «перспективных» подозреваемых. Один неоднократно сидел за изнасилование, а второй, некто Сапожников Евгений Савельевич, 1946 года рождения (то бишь 39 лет ему сейчас), оказался еще более интересным фруктом. Он десять лет отбывал наказание в колонии строгого режима за убийство. И что самое примечательное — его жертвой был подросток четырнадцати лет.

Я показал его данные Горохову. Тот внимательно прочитал мини-досье, покряхтел и стал потирать руки:

— Наш человек… Его в первую очередь проверить надо.

— Ага, — кивнул я. — И освободился в феврале 1982-го. Как раз незадолго до того, когда пропал Витя Тетеркин.

— Вот что, — Горохов озадаченно посмотрел на часы. — Я сейчас выбью вам со Светланой Валерьевной подмогу из числа местных оперативников. Одни к нему не суйтесь. Мало ли что…

— Не стоит поднимать шум раньше времени, Никита Егорович, — предложил я. — Мы со Светланой Валерьевной все по-тихому постараемся сделать. Прощупаем его, так сказать. А если в ружье поднимать всю милицию, назавтра об этом весь город будет знать. А если это не он окажется? Тогда настоящий Холодильщик затаиться может.

Начальник настороженно постучал пальцами по столу.

— Думаешь, он не знает, что его ищут? — свел брови Горохов.

— Знает, но о том, что по его душу приехала группа Горохова из Москвы — вряд ли догадывается. А с местными он будет