Хотя мне с детства хотелось быть писательницей, я не надеялась, что моя мечта осуществится, и об этом знали только близкие друзья». В итоге французский язык и классическая литература стали ежедневными спутниками Джоанны на последующие спутниками Джоанны на последующие несколько лет. В университете, особенно на кафедре современного языкознания, между преподавателями и студентами были формальные отношения. «К ним [7] нельзя было обращаться просто “Мартин” или “Рэй” – объясняет Иветт Каулес, одна из подруг Джоанны. – Обязательно нужно было говорить “мистер” или “профессор”. Наверное, это было следствием консервативного подхода к обучению, в том числе и к стилю преподавания. Упор делался на литературный, книжный язык. В реальной жизни так не говорят. Когда мы, как было положено, жили и учились в течение года во Франции, я обнаружила, что на французском могу рассуждать о философских материях, но не в состоянии толком объяснить, как вскипятить чайник.

Но Джо любила классику. Ей нравилась вся эта мифология. Ей это было интересно. Наверное, это и неудивительно». Один из преподавателей кафедры, профессор Рэй Дэвисон, назвал Джоанну «очень задумчивой», добавив, что «она была человеком замкнутым и не допускала слишком тесного контакта с окружающими». При том, что Джо была «очень наблюдательной и проницательной», по выражению Джона Неттлшипа, она понимала, что большинство относится к ней, мягко говоря, как к человеку «не от мира сего». Джоан позже вспомнит, что был в университете преподаватель, который явно считал ее «убогой». Он «обладал невероятным терпением, снося мое чудовищное безразличие к его предмету, – вспоминает Джоанна.

– Только один-единственный раз, и то косвенно, он упрекнул меня за частые прогулы и обыкновение терять раздаваемые им материалы: сказал, что я живу, словно лунатик. Это было произнесено с долей обреченности и иронии. Потом я горько раскаялась, что обмолвилась об этом друзьям. Эта фраза показалась им до того остроумной, что они стали повторять ее к месту и не к месту, и мне уже было не до смеха». По сути, Джоанна стала обычной студенткой, разве что ее поведение и успеваемость вряд ли одобрила бы мисс Грэйнджер. Но к своему имиджу Джо относилась трезво и даже с некоторой иронией – это видно по весьма самокритичному интервью о годах своего студенчества, опубликованному в журнале «Пегас», выпускаемом классическим отделением университета. На втором курсе Джоан переехала в другое общежитие и заняла точно такую же комнатушку с односпальной кроватью и скудной казенной мебелью.

Зато отсюда она могла любоваться на особняк Томас-Холл, находящийся на краю студгородка и тоже являющийся корпусом общежития. Он имел свой стиль и выглядел очень уютно, наверное, за бронзовой парадной дверью был огромный холл, ведущий в квадратную гостиную с кожаной мягкой мебелью, деревянными стульями и старым роялем. Джоанна, увлекающаяся панк-роком, в 1984 году открыла для себя, недавно образованную группу «The Smiths», играющую альтернативный рок и пост-панк. Любовь к творчеству вокалиста Стивена Моррисси и гитариста-новатора Джонни Маера не покидает ее до сих пор. «Bigmouth Strikes Again» – музыкальная композиция, ставшая хитом в мае 1986 года и вошедшая в классику панк-рок-музыки, является одним из самых любимых произведений Джо.

«Я люблю звучание их гитар, лиричность и остроумие», – объясняет Джоанна журналистам. Действительно, в песнях этой группы объединяются темы жизни обычных людей со сложными философскими аспектами, сдобренными едким, подчас злым юмором. «Не понимаю, за что она любила “The Smiths”, – недоумевает сокурсница Джо Иветт Каулес. – Иногда они наводили такую тоску…

Я думаю, Джоанна, с виду резковатая уверенная в себе, веселая и общительная, на самом деле была человеком застенчивым и замкнутым. В этом смысле она была очень одинока, потому что по большей части жила своими мечтами и фантазиями». Как повелось с детских лет, Джоан продолжала фантазировать, мечтать и, конечно, рассказывать. Ее новые друзья с удовольствием внимали ее рассказам. Естественно, умную, красивую и необычную девушку, в которую превратилась Джоанна к двадцати годам, сопровождало немало поклонников, но она больше предпочитала компанию подруг. Всегда присутствующая на этих «девчачьих» сборищах Иветт Каулес помнит истории, придуманные Джоан: «В них главными героинями были мы. Обычно она придумывала истории о шпионах с лихо закрученным сюжетом, а каждая из нас выступала в роли этакой Мата Хари.

Я была “роковой женщиной” по имени Снейк Хипс. Да и остальные тоже были “роковые”, единственные и неповторимые. И из любой передряги мы всегда выходили победительницами». Если из книг о Гарри Поттере вы помните описание кабачка «Три метлы», что находится в Хогсмиде, то можете себе представить паб «Дабл Локс» на берегу Эксетерского канала, куда Джоанна со своими подругами частенько приезжала на машине одной из девушек, Катрины Мак-Киннон.

Низкие потолки, старинные тяжелые расшатанные деревянные лавки, дубовые столы и теснота – место, где девушки три раза в неделю могли насладиться живой музыкой, вкусным элем и общением. Хотя истинная поклонница Джеймса Бонда Джоан предпочитала более крепкие напитки – водку и ром. Когда в пабе играли джаз, то народу набивалось не протолкнуться, и тогда Джо с подругами выбирались на свежий воздух к скамейкам у воды, куда и таскали подносы с выпивкой. Недалеко оттуда находился еще один любимый студентами бар – «Черная лошадь», где, как вспоминает Иветт Каулес, они с девчонками перебрали и возвращались пешком в общежитие через весь Эксетер. Жители города, должно быть, были в полном «восторге», когда они проходили мимо и нетрезвыми девичьими голосами распевали песни Ареты Франклин, начиная с самой известной «You Make Me Feel Like a Natural Women» и заканчивая «Respect».

Джоанна уделяла учебе минимум времени, отдаваясь полностью «светской» жизни, которой практически не было в Татшилле. Лекций и семинаров в неделю было семь-восемь часов, четыре-пять часов консультаций, остальное время отводилось на самостоятельную работу, в основном в библиотеке. Второй год обучения заканчивался экзаменами, но Джо это не сильно беспокоило. Сначала Джоанна забыла оформить экзаменационные бумаги. Чуть позже, когда ей удалось как-то сдать экзамены, ее куратор, Рэй Девисон, предложил Джоан отказаться от изучения греческого и латыни. Студенты третьего года обучения кафедры современного языкознания обязаны были проходить годичную языковую практику.

Джоан должна была поехать во Францию. Она могла выбирать из трех вариантов: преподавать английский на полставки во французской школе, сотрудничавшей с Британским институтом в Париже, поступить студенткой во французский колледж или устроиться на работу во французскую компанию. Для Джо первый вариант казался более привлекательным. Исполнить роль преподавателя ей предстояло впервые в жизни.

«Год во Франции – это отличная возможность познакомиться с французской культурой, – говорит профессор кафедры современного языкознания Эксетерского университета мистер Кэмерон. – Студенты совершенствуют знание языка как в устной, так и письменной форме. Становятся более самостоятельными и, что более важно в случае Джоанны, лучше постигают особенности и идиоматику родного языка. Это прививает большую любовь к родной речи. К тому же, я не знаю ни одного студента, у которого остались бы неприятные воспоминания о времени, проведенном во Франции».