не мало подобных сцен, но впервые наблюдала подобное в качестве актрисы и ощущения были совсем другие. Уже не получалось абстрагироваться от происходящего или смыться в реквизиторский цех. Теперь репетиционный зал и был её цехом. Это было волнительно, это было приятно, а данный момент ещё и очень страшно.

– Я не хочу, я не могу так работать! – кричал Валерий Владимирович, расшвыривая ногами уже поваленные стулья. – Уеду на хрен в Москву и пусть сам ставит чего хочет! Никому! Ничего! Не надо!!!!

И девушка вдруг с ужасом заметила, что по полу рассыпаны листки с пьесой, а молодой человек яростно топчет их ногами и все это напоминает какой-то уродливый танец. Как будто пьяный крестьянин в кабаке топчется на своем меховом треухе под тренькание балалайке.

"Ох! Это очень плохая примета!" – промелькнуло в голове у Алены. И ещё она подумала, что взрослый мужчина в состоянии истерики кажется ей совсем не симпатичным, но эту мысль она от себя тут же отбросила, вспомнив, что этот взрослый мужчина режиссер.

Глава десятая

Доводилось ли тебе, дорогой читатель, наблюдать как актеры собираются на репетицию? Как они опаздывают или приходят заранее, как они с нетерпением ждут её начала или надеются, что сегодня наконец режиссера хватит кондрашка и её отменят? Как они повторяют текст, как курят перед входом в театр или пьют аспирин, чтобы вылечить голову, отяжелевшую после вчерашней попойки? Если ты мой читатель работал в театре, то знаешь, что всякая репетиция начинается с разговоров, с анекдотов и баек, со смешных и не очень шуток и всего того, что справедливо называется болтовней. Но сегодня в репетиционном зале было тихо. Самой первой пришла Алена и заняв место в уголке, перечитывала пьесу, стараясь не поднимать глаз на входящих актеров. Особенно она боялась встречи с Анной Киреевой с которой должна была репетировать одну роль. Разумеется, Валерий Владимирович, хотя и смог отстоять Алёнино участие в репетиционном процессе, но вынужден был согласиться с тем, что она будет репетировать только во втором составе, уступив первое место профессиональной актрисе. Но боялась Алена Игоревна совершенно напрасно. Анечка Киреева поздоровалась с ней очень радушно и приветливо, сказав, что желает ей удачи и даже выразила уверенность, что у будущий абитуриентки ГИТИСа все получится. Трудно было поверить, что Аня Киреева, запустившая в гримера щипцами, съевшая не одну молодую актрису на своем профессиональном пути и Анечка Киреева, мило улыбавшаяся Алене и желающая ей успеха – это один и тот же человек. Нельзя с уверенностью сказать, что было причиной столь разительных перемен: актерская ли природа, воспитательная беседа с директором театра или тонкий расчет, но ведущая актриса Лужского драматического театра, являла собой образец скромности и великодушия. Я смею полагать, что больше всего на её поведение в данной ситуации повлиял именно расчет. Она и близко бы не подпустила девушку – реквизитора к репетициям, если бы полагала, что эта роль может получиться. Но будучи человеком острого ума и острого же слуха, она не рассчитывала на шумный успех спектакля и знала про отношение руководства театра к пьесе и разногласиях с режиссером. Поэтому она не только не горела участвовать в репетициях, но и в принципе собиралась держаться от них подальше. Поэтому пожелание успеха молодой начинающей актрисе было одновременно и честным, и лицемерным. Впрочем, на этом и стоит актерская профессия, как полагают некоторые. Но мы с вами не станем ни спорить, ни разбираться в этой оценке, а взглянем на то, что происходит в репетиционном зале. А в зале молодой московский режиссер ожидал приход главных героев. Или точнее было бы сказать, исполнителей двух главных мужских ролей. Хотя, справедливости ради, ожидали их все: и сам режиссер, и актеры и даже Иван Яковлевич, который присутствовал на репетиции в качестве помощника режиссера. И их появление не обмануло ожиданий, они появились один вслед за другим. Сначала вбежал Руслан и весело со всеми поздоровавшись, чмокнув всех присутствующих девушек в щёку, он решил выбежать на минуточку по естественной, надо полагать, надобности. Именно в этот момент в репетиционный зал входил Антон Андреев и в дверях они столкнулись. И столкнулись в прямом, надо сказать, смысле. А именно, Руслан, не рассчитав скорость, толкнул Антона плечом, а тот, в свою очередь, наступил Руслану на ногу. Все присутствующие в зале замерли. Даже Иван Яковлевич, не сдержав нервозности ситуации, рефлекторно облизнулся. Анечка Киреева от удовольствия ойкнула, а Алена на миг зажмурила глаза. Но столкновение в дверях разрешилось скорее в драматическом, нежели в бытовом ключе.

– Благодарю! – широко растягивая гласные, проговорил Антон.

– Пжалста! – не разжимая губ, ответил Руслан.

И два актера разошлись по своим местам в противоположных концах репетиционного зала. Присутствующие были откровенно разочарованы.

– Я предлагаю начать репетицию. – решил привлечь к себе внимание Валерий Владимирович.

Он присел за небольшой журнальный столик, на котором стояла лампа и лежал текст пьесы, потом решил прохаживаться около столика, а после попробовал присесть на этот стол. Но тот, мало того что качался, но и оказался слишком низеньким. Настолько низеньким, что вальяжно положить ногу на ногу не получалось совсем, а то, что в результате получалось выглядело скорее неприлично и молодой человек решил встать, потом попробовал прохаживаться и в результате сел на место. Проделав все эти манипуляции, режиссер наконец обратился к актерам. Помимо исполнителей двух главных мужских и одной главной женской роли, в зале присутствовали ещё исполнители второстепенных ролей, с которыми я вас познакомлю по мере надобности, представители цехов и уже упомянутый мною Иван Яковлевич. Столичный режиссер не терял надежды произвести на участников будущего спектакля правильное впечатление. Ему очень хотелось показаться умным, спокойным, ироничным, уверенным в себе, но что самое главное, он хотел раз и на всегда расставить все по своим местам. И кто бы из актеров не претендовал на первое место, он не собирался этого оспаривать. Первое место его не интересовало, его интересовало место главное. Он хотел сразу дать понять всем присутствующим, что готов дать слово любому, готов выслушать, но решение принимать будет он и только он. Валерий Владимирович вспомнил, что великий Орсон Уэллс, в первый же день съёмок увольнял кого-нибудь человека, которого специально для этого и нанимал. Он оглядел всех, кто был в этот момент в репетиционном зале и понял, что он не только не вправе никого уволить, но увольнять-то, собственно, некого. Людей скорее не хватало. А в глазах некоторых из тех, кто все-таки пришел, читалось желание смыться добровольно. Валерий Владимирович вздохнул и