Коста появился в жизни Саломеи, когда верный Иоганн уже сошел в могилу, а подлец Печерский только что выслал ее в это имение, повесив на шею женщины двоих пятилетних детей. Если бы не Заира, она бы, наверное, придушила мальчишек и наложила бы на себя руки, потому что не могла смириться с тем, что второй раз ее так тонко продуманный план занять высокое положение в обществе дал осечку. Если бы стареющий граф хотя бы раз позволил Саломее по-настоящему приласкать его в постели, он бы никуда уже не делся от нее, но, припугнув дам, заставших их в том неприличном положении, Печерский понял, что его цинично подловили, поэтому за все время их брака он так ни разу и не допустил близости с женой.

Коста был единственным сыном Заиры. Суровый разбойничий нрав, проявлявшийся в этом человеке еще с детства, с годами не смягчился, и когда в двадцать лет Коста ушел в горы и зажил абреком, это никого не удивило, даже его мать. Заира тогда уехала с Саломеей в Россию, решив, что никогда уже больше не увидит сына. Но, видимо, Коста так сильно насолил местным властям и населению, которое беспощадно грабил, что за его голову объявили награду, и абрек решил на время исчезнуть. Спрятав коня у верного охотника в горах, он, захватив награбленное золото, отправился к матери. Заира уже жила вместе с Саломеей в Пересветове. Когда на пороге дома появился невысокий, мощный брюнет, у графини екнуло сердце. Как будто она снова вернулась в свои горы и смотрела в глаза мужчины одной с ней крови. Коста тоже посмотрел на графиню, прищурив черные глаза, потом встал, взял ее за руку и тихо спросил на родном языке:

— Куда пойдем?

Саломея молча поднялась и повела его в свою спальню. Наконец, она нашла того, кого все эти годы ей так не хватало, человека, который будет ее покорять и ломать. Коста молча подвел ее к изящному низкому дивану, стоящему в нише окна, перегнул ее через валик, одним рывком задрал ей на голову юбку и, не заботясь о том, что она чувствует, овладел Саломеей. Графиня была в восторге — наконец, у нее был мужчина-господин, и хотя он не заботился о ее удовольствии, удовлетворил ее как никто другой. С тех пор беглый абрек каждый вечер приходил в ее спальню и оставался на всю ночь. Графиня постоянно пыталась начать диктовать любовнику свои условия в их игре, но всегда наталкивалась на одно и то же: Коста пожимал плечами, пропуская мимо ушей очередное ее предложение, и всегда овладевал ею жестко и грубо.

Два месяца спустя Саломея поняла, что беременна, а Коста, соскучившись по горам, засобирался обратно. Когда он почти через год вернулся, его мать показала абреку черноволосого и черноглазого графа Вано. Мужчина довольно улыбнулся, но обсуждать с женщинами свое отцовство не стал. Он по-прежнему приходил к Саломее каждую ночь, но теперь Заира поила свою питомицу составом из трав, чтобы та больше не забеременела, так же, как делала это после рождения Серафима при жизни покойного доктора Шмитца.

Годы пролетели как одно мгновение. И вот сейчас, когда Вано уже исполнилось двадцать лет, его отец, наконец, решил больше не возвращаться в свой лес, как делал это каждый год, а остаться около совсем старой матери и своего дорогого сына. Когда Коста два дня назад изложил свой план Саломее, она без удивления услышала в его речи только два имени — Заиры и Вано. Так и должно было быть у настоящего мужчины — он почитал мать и любил сына, другие люди, особенно женщины, были для него словно песок под ногами. В этот свой приезд Коста уже не приходил в спальню Саломеи, а она и не звала его, все и так было ясно. Ушла страсть, исчез и тот мужчина, который ее устраивал. Следовало хорошо подумать, разрешать ли ему остаться.

Граф, хоть в свое время и не стал поднимать скандала, узнав, что жена беременна, но все двадцать лет отказывался видеть и жену, и Вано. Им запрещено было выезжать из Пересветова. Больше всего Саломею удивляло то, что граф, казалось, неплохо относился к ее старшему сыну Серафиму, по крайней мере, он дал мальчику образование и помог устроиться после окончания обучения. А об образовании Вано женщине пришлось заботиться самой. Учителя для мальчика, которых она выписывала в имение, стоили ей немалых денег. Но с помощью Косты она так запугала бедного управляющего поместьем, что он безропотно отдавал ей часть выручки от продажи ржи и льна, которые здесь давали прекрасные урожаи, а в отчетах хозяину уменьшал сумму доходов.

И вот теперь ее, казалось, налаженная жизнь, могла в любой момент закончиться. Как только граф умрет, имение отойдет Михаилу. В этом она не сомневалась. А они с Вано будут отданы на милость этого слабохарактерного сыночка покойной Софьи Александровны. Ну, ничего, не зря Саломея с детства сама пробивается в жизни, как горная река через каменные преграды. Она уже подстраховалась.

Когда пять лет назад графу стукнуло шестьдесят лет, Саломея начала вкладывать деньги, отбираемые с доходов Пересветова, в то, что можно было тихо приобрести на свое имя. У нее уже имелись два доходных дома в Ярославле, маленькое имение в соседнем уезде, где выращивали прекрасный лен, а полгода назад она даже отважилась купить у вдовы ярославского купца недостроенную прядильную фабрику. Купец собирался с помощью выписанных из Англии машин производить льняную нить, а потом и ткани, но, получив из-за моря станки, он, широко празднуя это событие, скоропостижно скончался. Жена его, страшно боясь любых механизмов, продала все имущество за бесценок Саломее, а сама уехала к замужней дочери в Тулу.

Покупка казалась очень выгодной. Просторные фабричные корпуса на окраине Ярославля были построены, машины из Англии завезены, с ними приехал и представитель поставщика мистер Макдауэл, который должен был запустить производство. Рядом с фабричным забором стоял уже отделанный двухэтажный дом, предназначенный для управляющего, а в трех верстах от фабрики купец купил у гуляки-наследника маленькое имение с шестьюдесятью крепостными, где выращивали отличный лен. Все это Саломея скупила по баснословно низкой цене и очень радовалась удачному вложению. Довести до ума фабрику вызвался Вано, чем страшно удивил, но и очень обрадовал мать.

— Я сделаю такую фабрику, что мы будем сами перерабатывать не только весь свой лен, но еще и урожаи соседей, — воодушевленно планировал молодой человек, — я обещаю тебе, что мы будем купаться в золоте.

Соломея с любовью смотрела в черные глаза своего обожаемого сына и плавилась от счастья и умиления. Ее мальчик вырос, он хочет подставить ей плечо, взять на себя часть материнской ноши. Ну не зря же она столько денег выбросила на учителей. Те уверяли ее, что дали Вано знания по всем точным наукам, истории и языкам. И хотя в других случаях Саломея никому не верила, когда речь заходила о Вано, мать как будто забывала все, чему научила ее жизнь, и ждала чуда, которое совершит ее умный и прекрасный мальчик. Поэтому она разрешила молодому графу делать все, что он захочет, а сама занялась вытряхиванием из управляющего поместьем новых сумм, которые теперь требовались Вано в его начинаниях.

Известие о смертельной болезни графа было сейчас совершенно не ко времени. Хуже всего было то, что у Михаила имелся преданный ему близкий родственник — действительный статский советник Вольский, человек влиятельный и умный. Если молодой граф передаст свои имения в руки Вольского, Саломея сразу же будет разоблачена, и лишится доходов. Следовало обдумать более радикальный вариант. Ведь Михаил не женат, не имеет детей, поэтому его наследником должен стать брат — Вано. Нащупав выход из положения, Саломея обрадовалась: